В лагерях Путина

Выйдя из тюремного фургона, Данис Сафаргали почувствовал, как по его коже скользит мокрый, липкий снег, предвещающий в России позднюю осень. Его взгляд обвел двор, освещенный мощным прожектором, и остановился входе в приемную.

«Собираешься плюнуть мне в лицо?», -Невозмутимо спросил заместитель коменданта исправительной колонии строгого режима ИК-6. «Не буду, подумаю», — ответил он, храбрясь. По безмолвному приказу с него сорвали одежду. Его вещи бросили  на снег.  Политзаключенный бегом вошел в карантинную зону, где полностью разделся.

Данис Сафаргали (фото  memohrc.org )

«Козлы» – заключенные, сотрудничающие с тюремной администрацией, — кричали ему в лицо: «петух», «говнюк». Охрана била его дубинками, ожидая какой-либо реакции. Из радиоприемника доносится музыка  немецкой метал- группы Rammstein, из-за этого он не может расслышать требования. Ему на ходу побрили голову, облили холодной водой.  По возвращении его вещи осмотрели, молитвенный коврик выбросили в мусорное ведро. Выслушивая оскорбления, он собирает вещи, которые передали  ему на память его родные и которые ему разрешают хранить в колонии.  «Сфотографируй свою жену- хоть передернуть сможешь» — бросил ему охранник. От унижения  он не может сдержать слез. Ярость захлестнула его . Он сжал  зубную щетку, как пистолет, а затем снова вышел из себя. «Они только этого и ждали, чтобы избить меня», — рассказывает он в кафе, до сих пор со слезами на глазах вспоминая эту сцену.

Он, только что проведший более двенадцати месяцев в первом лагере, считал, что знает много нового о русском тюремном мире. Ритуал приема ИК-6, одного из самых суровых поселений близ Кирова, в 800 км северо-восточнее Москвы, все же был только началом…

Тоталитарная Вселенная, управляемая жестокими и абсурдными правилами

Если смотреть издалека, все российские исправительные колонии примерно похожи на ИК-6. Частоколы и колючая проволока опоясывают бараки из серого или бежевого кирпича, похожие на казармы, где спят по 50 человек в комнате на двухъярусных кроватях . Со второго этажа заключенные видят верхушки сосен или крыши фабричных дымоходов. Здания, ветхие, но чистые, часто были построены более пятидесяти лет назад. Карта российских тюрем рассказывает историю каторжных трудовых лагерей, построенных во времена Сталина, затерянных на опушке лесов или промышленных зон. За колючей проволокой  у каждой колонии своя система. Счастливчики попадают в тюрьмы, где их не будут ни избивать, ни унижать, и где они не купят право посещения семьи. Другие погружаются в тоталитарную Вселенную, управляемую системой  жестоких и абсурдных правил. Их столько же , сколько директоров колоний. Тюремный мир- мрачное отражение России, с демократической витриной и авторитарными тенденциями, медлящей  избавиться от бремени своего советского наследия.

Избивают, но по голове не бьют, чтобы следов не оставлять

В тюрьме индивидуум- ничто, он складывается в коллектив. «Колония не перевоспитывается : она наказывает, она ломает людей,  она дегуманизирует»,- говорит Оюб Титиев, руководитель организации «Мемориал» (признана Минюстом иностранным агентом). Последний правозащитник в Чечне сам был приговорен к четырем годам лагерей по ложному обвинению в хранении наркотиков. В конце концов он получил условно- досрочное освобождение по истечении семнадцати месяцев. Опыт укрепил его в мысли, что колония — « это царство силы и несправедливости». Зеркало зол нынешнего российского государства.

Оюб Титиев (фото bbc.com)

Как только заключенные  оказываются за колючей проволокой, их помещают на карантин. Это первый этап, во время которого отмечаются особенности их физического состояния.

Заключенных разделяют на лояльных, сотрудничающих с тюремной администрацией и послушно выполняющих порученную работу, и тех, кто неохотно выполняет приказы.  Политический активист Юрий Староверов, приговоренный к трем годам лагерей на ИК-16 в Нижегородской области по результатам муляжного судебного разбирательства относится ко второй категории. Он вспомнил ультиматум чиновника: «Подпишите этот документ, и вы будете сотрудничать с администрацией. — Я готов работать на заводе, но подписывать отказываюсь. — Тогда никакой работы для вас нет» .

Большинство его товарищей по карантину предпочли проставить свое имя внизу документа. Я не осуждаю их «,- продолжает Юрий Староверов, освобожденный в 2019 после » потери трех лет своей жизни».  В ИК-16 заключенные, которые работают и сотрудничают, размещаются в отдельных, более чистых бараках. В столовой им бросают в тарелку дополнительные порции манной крупы или капусты. В обмен на долгие и трудные дни ручной работы на заводе руководство дает им гипотетическое условно- досрочное освобождение . В тюрьме рабочие должности не в достаточном количестве, чтобы предлагать их противникам и прочим врагам системы. «Ты не будешь работать. Сокращение срока — это не для тебя»,- обратился офицер к Данису Сафаргали по прибытии в ИК-5, первую колонию, где он отбывал наказание. Его осуждение за «разжигание ненависти» к власти-клеймо. За каждый поступок на него смотрят, как на шпиона. Бывший президент Татарского патриотического объединения «Золотая Орда» видит на своей печатке синюю полосу-символ  «экстремистов», а вторую красную- «опасных» людей. Теоретически, этих заключенных должны обыскивать каждые два часа.

Ночью охрана направляет свет фонарика  им в лицо, чтобы убедиться, что они правильно лежат на матрасе. Освободившись, такие заключенные сохраняют тюремные привычки.

Заключенные, которые бунтуют, находясь в карантине, отправляются в ШИЗО, и часто наказание заканчивается там. Если они попали в так называемые «суровые » колонии, худшее еще впереди.

Ильдар Дадин не находит слов, вспоминая  о том, что с ним творилось в ИК-7, карельском лагере со зловещей репутацией. Он получил два с половиной года тюрьмы за то, что на Красной площади держал плакат с критикой власти. Одиночные пикеты законом в России разрешены. Сотрудники колонии  избили его после его прибытия, в сентябре 2016 года . В чем  заключалась его вина?  Он снял видеокамеру, которая снимала его в туалете.  «Они появились через две минуты», — продолжал Ильдар, обхватив голову руками. Били по ногам, плечам, ягодицам , но не по голове, чтобы следов не оставлять. Глава СИЗО Сергей Коссиев, которого сегодня судят за коррупцию, показывал тогда  пример трем своим подчиненным. « В конце концов, они сунули мне голову в унитаз», — вспоминает Дадин.

Потрясенный, но не сбитый с толку , молодой человек объявил о начале голодовки. Уже на следующий день тюремщики подвесили его к потолку за наручники, заложив при этом руки за спину. «Ощущение, что тебе  вот-вот вывихнут локти, боль нестерпима»,-говорит Дадин, красный от волнения при воспоминании о том, что ему пришлось пережить.

Через полчаса после такой пытки  Ильдар  лежал  на полу, стражники спустили ему штаны и объявили, что если он не прекратит голодовку, то  заключенные изнасилуют его.  Ильдару пришлось сдаться.  « В этот момент я был сломлен, я не мог вынести мысли о том, что меня снова пытают», — сказал  он. Дадин  продолжил отбывать наказание в одиночном заключении . Его  адвокат сумел опубликовать свои показания до того, как приговор был  окончательно отменен в 2017 Верховным судом. Прошли годы, но остались незримые раны. Ослабленный тюремным заключением и сложным разводом, Ильдар Дадин   до сих пор не нашел работу…

Ильдар Дадин (фото ovdinfo.org) 

Пройдя карантин, зэк (сокращенно заключенный, заключенный в колонию) знакомится с порядком , который станет частью его жизни за колючей проволокой. Если он находится в   «красной » колонии, его существование будет жестко подчинено очень строгим тюремным правилам. Если он угодил в одну из так называемых « черных » колоний, то теоретически он  будет следовать закону преступников, так называемым понятиям.

Все чаще обе системы сосуществуют в одном лагере, с красными бараками, куда отправляются те, кто хочет работать  и сотрудничает с  системой, и черными бараками, где ослаблена дисциплина и процветает коррупция.

По прибытии в « черную » зону ИК-12 под Волгоградом (Сталинград до 1961 года ) оппозиционер Станислав Зимовец был причислен к так называемым мужикам, формирующим основной контингент заключенных. Большая честь его сокамерников  наркоманы, бандиты, алкоголики, мошенники.

На вершине тюремной  социальной  лестницы так называемый «пахан», главный среди всех заключенных. Он заведует азартными играми, деньгами,  хранит запрещенные, но доступные в «черной зоне», вещества,   телефон.  Насильники, педофилы и гомосексуалы — неприкасаемые тюремного общества, они выполняют всю грязную работу на зоне и обедают в отдалении от других заключенных.

Правила тюремного сообщества помогают пятидесяти заключенным уживаться друг с другом  в одном бараке, где личное пространство  сводится только к тюремной койке.

Сообщество несет ответственность за наказание того, кто ворует, не платит свои долги. Администрацию  ненавидят, по крайней мере на словах. «Так называемый Уголовный кодекс- это  миф»,- говорит Станислав Зимовец. По указанию руководства,  преступный мир России фактически обеспечивает распределение обязанностей и поддержание порядка за огороженными стенами лагерей. Персонал колонии не смог бы командовать  500 заключенными с десятком охранников, если бы не поддержка доносчиков и начальников черной зоны. Каждое утро они делают свой подробный отчет в офисах дирекции, которая взамен закрывает глаза на мелкие нарушения.

«У нас паханом  был чеченец,- вспоминает Станислав Зимовец. Он жил в специальном здании со своими друзьями и сильно  пил. В один из пьяных вечеров он и его приспешники набросились на 8 заключенных без причины.

Станислав Зимовец (фото memohrc.org) 

«Даже в черной зоне больше нет справедливости»,- заключает Станислав Зимовец, который уехал  в Ниццу после своего освобождения в Августе 2019.

Как и в советское время, система подпитывает атмосферу недоверия : каждый  сокамерник — потенциально враг, способный предать своего соседа.  «Другие заключенные постоянно шпионили за мной»,- вспоминает украинец Александр Кольченко, приговоренный к десяти годам лагерей за   «терроризм» вместе с кинорежиссером Олегом Сенцовым.  Он предпочитал  держать дистанцию и тратить свое время, просматривая письма поддержки из Украины.

Александр Кольченко (фото memohrc.org)

В колонии заключенный страдал от коррупции, отравляющей всю российскую экономику. «У нас заключенные едва получали 300 рублей (4,50 €) в месяц, производя рабочую форму для   «Газпрома»  и  » Роснефти» . Куда делась прибыль ? »  — задается вопросом Александр Кольченко, который был освобожден во время обмена пленными между Россией и Украиной 7 сентября 2019 года .

Кроме того, постоянные скандалы, связанные с завышением оплаты труда в тюремной администрации, свидетельствуют о существовании экономической модели хищения средств.

Сами заключенные подпитывают коррупцию взятками, раздаваемыми надзирателям. Дима, сотрудник мордовской колонии объясняет расценки «премиальных» : за 5000 рублей он выдавал простой мобильный телефон, за 15 000-iPhone. Почти столько же, сколько его ежемесячная зарплата. Спиртное приносило ему еще несколько тысяч рублей, но он отказывался иметь дело с наркотиками: слишком рискованно…

Поблажки увеличиваются в зависимости от толщины кошелька и связей. В декабре 2018 лидер мафии был сфотографирован, когда ел  краба в камере, которую занимал  в самом сердце колонии в Сибири. Этот случай получил огласку, но тюремная система умеет неплохо защищаться от   «осведомителей», которые попытаются сообщить о коррупции в вышестоящие инстанции.

В 2018 году лейтенант Алексей Ермаков был уволен, после расследования подозрительного  самоубийства, связанного, по его словам , с наркоторговлей в колонии ИК-6 в Тульской области. «Самоубийцу » накануне отправили в ШИЗО за хранение наркотиков. На следующий день его нашли повешенным. » Все- таки ноги его касались земли» ,- удивился Алексей Ермаков. Офицер уже предупредил свое начальство о потреблении смолы каннабиса в лагере, где также распространялись  амфетамины и кокаин.   «Пусть спокойно курят», — возразили ему . «Наркоторговля приносит большие деньги, и расследование могло бы помешать» , — говорит Ермаков.

Пенитенциарная система в России – наследие советизма. Работу чиновников, связанный с этой системой, оценивают  пропорционально числу нарушений тюремных законов, которые они обнаруживают. Таким образом, эта система побуждает чиновников создавать все больше правил, даже если они кажутся    практически неприменимыми к употреблению. Так, Константин Котов, приговоренный к четырем годам лагерей за участие в митингах , был наказан в начале января за то, что носил перчатки, подаренные сокамерником. Ведь согласно внутреннему регламенту колонии ИК-2, любое пожертвование запрещено.

«Сокамерник Котова был наказан за нарушение неофициального порядка игнорирования моего клиента»,- говорит адвокат Константина Котова Мария Эйсмонт. Дело принимает кафкианский оборот, когда адвокат узнает, что его клиент получил перчатки в начале зимы, несмотря на неоднократные просьбы заключенного.

Голодовка – последнее средство для заключенного  против произвола в  колонии.

Конечным средством противостояния   произволу администрации колонии остается голодовка.  Но это  обоюдоострое оружие, которое может так же повлиять на  администрацию, как и поспособствовать новым наказаниям для осужденного.  Отказываясь от еды в течение 31 дня, Данис Сафаргали, например, добился повторного открытия молельного зала для мусульман в ИК-5, его первом месте заключения. Дорого оплаченная победа.

«Затем я стал опасен, поскольку не подчинялся требованиям тюремной администрации, меня за малейшую провинность отправляли в ШИЗО» ,-продолжал он. Если  заключенный продолжает  бунтовать в ШИЗО, в конечном итоге его помещают в ЕПКТ (Единое помещение камерного типа) , своего рода бессрочный ШИЗО. В октябре 2018 года Данис Сафаргали был переведен в ЕПКТ ИК-6 под Кировом. Его поместили в одиночную камеру с темно- синими стенами размером 2,5 на 5 метров, теоретически рассчитанную на четырех человек. Мебель там спартанская: стол и две бетонные скамейки, туалет по- турецки, умывальник с холодной водой, раскладная кровать. Доска, прикрепленная к окну, блокирует дневной свет. На потолке большая лампа. Каждое утро в 5 часов 30 минут звучит национальный гимн. В следующую минуту жильцы здания вскакивают с кровати и снимают матрасы. Те, кто задерживается, тотчас же наказываются. Затем начинается очередной день в одиночестве, такой же, как и предыдущий. Скука нарушается тридцатиминутной прогулкой по закрытому двору площадью около двадцати квадратных метров и тридцатиминутным разрешенным чтением.

Из-за питания с низким содержанием белка Данис Сафаргали потерял 40 кг  из 120 кг. Режим в ЕПКТ необычайно строг,  любой незначительное нарушение ведёт за собой наказание.

За время пребывания в EПKT Данис Сафаргали был избит три раза, в основном в пятки и плечи. Он говорил, что однажды подвергся инсценировке утопления, используемой в секретных тюрьмах ЦРУ, которая состоит в том, чтобы вылить воду на влажную тряпку на лице, пока жертва не почувствует удушье.

-«Самое тяжелое — это не удары, к ним привыкаешь, это отсутствие контакта с внешним миром» , -заверил он, — «Вы становитесь испуганным, агрессивным, наполненным гневом зверем».  Однако он не злился на строевого офицера, который выполнял указания «не прибавляя».

Данис Сафаргали ничего не сказал членам ОНК о своих условиях содержания, когда его посетили. Следственные комиссии проходят, задержанные остаются, а высылка из колоний не способствует последующему контролю.

В целях предотвращения злоупотреблений Министерство юстиции с 2010 года установило камеры наблюдения, но только тюремная администрация может просматривать их. «Видеонаблюдение смягчило физические наказания»,- считает активист Фонда » В защиту прав заключенных» Олег Дубровкин,  проведший в заключении двадцать четыре года.

Олег Дубровкин  (фото Пётр Курьянов)

Как сообщил Сардор Зиябов , в настоящее время за применение пыток к заключенным судят около двадцати сотрудников Ярославского лагеря.

Однако недавний скандал, разразившийся в одной из колоний, иллюстрирует ограничения проводимых реформ. Адвокат Ирина Бирюкова в 2018 году транслировала видео избитых заключенных в ярославской тюрьме на северо-востоке Москвы. Один из служащих забыл выключить портативную камеру, которую каждый охранник носит к своей униформе. Снимки, полученные тайно Ириной Бирюковой, произвели эффект разорвавшейся бомбы: около двадцати сотрудников были арестованы и находятся под судом. «Этот скандал положит конец безнаказанности виновных в пытках»,- надеется адвокат.

Пока поселения находятся вдали от городских и культурных центров, насилие будет продолжаться.

Ирина Бирюкова в этот день посетила суд над двумя охранниками. «Я никого не бил, я дал пару пощечин»,- серьезно говорит первый обвиняемый судье. Недовольство в зале. В ходе слушаний обвиняемые оставляют свои представления о телесных наказаниях, которые в конечном итоге будут незаменимыми инструментами для просвещения и урегулирования конфликтов с непокорными заключенными. «Посмотрите, откуда взялись работники тюремной среды, и вы поймете их менталитет»,- напоминает директор Комитета против пыток Игорь Каляпин.

Освобожденный год назад, Данис Сафаргали переселился в Арск (выше), в Татарстане, недалеко от Казани. Но ему запретили работать и пользоваться своим банковским счетом еще год.

Многие представители тюремной администрации  выросли в советских деревнях, опоясывающих разбросанные по лесу и степи колонии поселения огромной русской территории. Когда они стали взрослыми, их завербовали в эти колонии, первые и единственные места, предоставляющие работу . Они живут недалеко от лагеря и проводят день за решеткой, впитывая тюремную культуру . «Пока исправительные колонии будут удалены от городских и культурных центров, насилие не ослабеет», — опасается Игорь Каляпин.

Готова ли Россия взяться за эту проблему рука об руку ? Православный священник отец Константин, уставший от статей, указывающих на тюремный персонал, с высоты своих семнадцати лет работы во ФСИН, тюремной администрации сообщает:  «Колонии больше не имеют ничего общего с колониями 1990-х годов» .  Правда, условия жизни резко улучшились — от постельных принадлежностей до окон, от радиаторов до электроустановок, от порций, подаваемых в столовую, до запасов лекарств. Иногда объявлялись меры против мнения общественности, в основном равнодушной к судьбе заключенных, по словам отца Константина.

Двигаясь медленными шагами к центру Арска в Татарстане, Данис Сафаргали вслух рассуждает о способности системы избавиться от своего советского наследия: «большинство стражников будет бояться, другие будут пытать потихоньку. «Бывшему заключенному показывают памятник в память о зеках ,  депортированных в  трудовой лагерь на Соловках, лаборатория ГУЛАГа. Напротив-  золотой портрет Сталина.-  Россия парадоксальна», — грустно улыбнулся он.

Данис Сафаргали  освободился 4 марта 2019 года . В день его выхода снег блестел под солнцем. Его жена, правозащитник и журналистка ждали его за железной дверью. В кармане у него деньги администрации: 800 рублей (11 евро). Он думает обо всех этих пленниках, которым не повезло иметь за собой семью и которых жестоко отпускают во внешний мир, лишь бы получить такси до следующей станции. Он не видит, как они перевоспитаются. Он не может вернуться на должность капитана судна или использовать свой банковский счет до конца испытательного срока , который длится до 2021 года .

Предприниматели  под замком

Юрий Осипенко  доверял правосудию своей страны вплоть до того дня, когда встретился со следователем, занимавшимся его делом. Тогда директор завода спрашивает его о мотиве его задержания. Полицейский открывает документ на свое имя: внутри две пустые страницы. «Вы будете осуждены, мне не нужны доказательства, и я напишу, что хочу»,- говорит офицер. Судя по всему, враги Юрия Осипенко потратили немало денег, чтобы завладеть его бизнесом.

Юрий Осипенко ( фото rostov.rbc.ru)

Если он не пойдет на попятную, ему обещают освобождение через два с половиной года. Юрий Осипенко боролся с верой невиновных, проведя в тюрьме 2 999 дней, то есть более восьми лет, из которых семь с половиной- в предварительном заключении. Министерство юстиции России признало нарушения вокруг своего дела, а Европейский суд приговорил Россию к выплате компенсации.

Тем временем его противники опустошили семейный завод, украли деньги и уничтожили записи счетов. Глава Ассоциации защиты предпринимателей Александр Хуруджи считает десятками тысяч мелких боссов, которые сегодня спят под замком в России за «мошенничество». «В 80 % случаев речь идет о фальсификациях, поданных конкурентом, банком, сотрудником силовиков (полиции, разведки)»,  — уточняет он. Когда предприниматель  попадает  под стражу,  его компания становится легкой добычей.

В Ростовской области Александр Хуруджи является первым руководителем предприятия, которого оправдали за десятилетие. Он, конечно, избежал колонии, но не банкротства. В течение девяти месяцев его задержания силовики вместе с одним из его соратников успели взять под контроль завод. Опыт открыл ему глаза : «мне повезло, потому что мое дело пошло на лад . Но в тюрьме много людей, которые не умеют постоять за себя».

Александр Хуруджи стал правой рукой Бориса Титова, пресс-секретаря бизнес-лидеров при Кремле. Вот уже восемь лет он пытается ознакомить Владимира Путина с судебными трудностями мелких начальников и коммерсантов. Недавно они получили запрет на систематическую изоляцию директоров при их аресте, «не нарушая практики» , признает, немного устало, Александр Хуруджи.

---

Статью подготовил Оливье Талле  для журнала  La croix L’Hebdo (перевод с французского Крылова Алена)