Александр Гезалов: Я понимаю, что такое места лишения свободы

Александр Гезалов – общественный деятель и человек, занимающийся вопросам поддержки детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, автор проекта «Наставнический Центр Александра Гезалова», эксперт Общественной палаты РФ в 2009–2014 годах ответил на вопросы корреспондента ЗПЧ.

– Александр Самедович, ваша деятельность в значительной мере направлена на поддержку осужденных женщин. Расскажите, пожалуйста, чем вы занимаетесь сейчас?

– Да, последние 25 лет я езжу в места лишения свободы к осужденным и к заключенным в СИЗО, посещаю женские колонии, дома ребенка при исправительных колониях.

В женских колониях мы проводим мастер-классы – обучаем маникюру, педикюру. С нами ездит парикмахер, косметолог, массажист, подолог. Этого в России не делает никто вообще. Сейчас готовимся привезти туда гинеколога и хирурга-стоматолога, потому что там проблемы с зубами. Со всем проблемы. С гинекологом мы в последний раз поехали – было осмотрено 15 женщин и найдено две беременных. Они даже не знали об этом. Сейчас они находятся в доме ребенка. Одна родила, вторая готовится родить.

Мы занимаемся домом ребенка. Открыли там соляную комнату – соляную пещеру, сенсорную комнату, логопедический класс, построили детский городок, раскрасили забор в яркие мультяшные тона. Работает у нас психолог по детско-родительским отношениям. Приезжают артисты.

– Какие есть сложности при работе в женских колониях?

– Сейчас я готовлю проект по учреждениям, где мы работаем: это ИК-1 Владимирской области в поселке Головино, где первоходы, и ИК-10 Владимирской области в селе Ликино, где многоходы. Не хватает, конечно, ресурсов, потому что затраты высокие. Запрос есть, соответственно, мы ищем возможность, чтобы оплачивать специалистов, потому что бесплатно никакой стоматолог, никакой гинеколог не поедет. Даже маммолог. Они нам заказали маммолога, а где возьмешь маммолога бесплатно? Нужны деньги, чтобы оплачивать людям дорогу, чтобы оплачивать работу. Там на месте специалистов нет. Пульмонолога нет, эндокринолога нет. В общем, никого нет, но есть мы, которые можем кого-то привезти.

– Администрация колоний идет вам навстречу?

– Я член Общественного совета УФСИН РФ по Владимирской области, это раз. Во-вторых, я один из самых старейших общественников, которые вообще реально работают в тюремном секторе, веду отдельную колонку в газете «Тюремный дом». Я интегрирован, и есть определенные достижения личного характера, которые нам позволяют делать определенные вещи, например, ремонт туалетов, установку биде, ремонт храмов. Какие-то вещи, которые требуют ресурсов.

В последний раз ездили артистами, посмотрели. Женщины говорят о том, что вот этого всего им очень не хватает, потому что и грибок на ногах и руках, и зубы там не очень – разные вопросы. Хорошо бы, конечно, офтальмолога привезти, потому что годами они не могут эту возможность реализовать. Необходима более профессиональная составляющая со специалистами. Так приехать, провести мероприятие – это одно, а вот углубиться в здоровье, как говорят гинекологи, «уйти с головой», это, конечно, дорогого стоит. Я вижу, как осужденные женщины счастливы от того, что к ним кто-то приезжает.

– Стоматолог не может работать без оборудования. Как решается это вопрос?

– Там есть оборудование, но нет специалиста, потому что зарплата маленькая. Мы нашли специалиста, который готов поехать за деньги, даже привезет свои какие-то там пломбы и все, что необходимо для санации, но все в деньги упирается. Конечно, есть альтруисты, но нужны ресурсы, чтобы профессионал приехал и хорошо поработал.

– Какие наиболее яркие впечатления о посещения колоний?

– Мы в последний раз ездили в колонию, там женщина. У нее Щукинское театральное и Гнесинское музыкальное училища закончены. Я дал ей аккордеон, она сыграла сразу три вальса, сходу. Причем у нее второй срок уже, она сидит десять лет и еще лет столько же сидеть ей. Передали ей аккордеон по акту. С этим все очень жестко, но так как я член совета, я несу личную ответственность. Если у вас есть аккордеоны, инструменты для осужденных, мы примем и передадим, но только в рамках межведомственной работы. Потому что есть люди, которые думают, что мы сейчас занесем туда, и все всё примут, но это может закончиться не очень хорошо для того, кто передает. Я ей Weltmeister передал, она на нем сыграла – мы поразились, ни одной ошибки. А у человека уже и пальцы такие… возрастной человек, швея, они там все шьют. А она вальсы играет, мы все приехали под большим впечатлением.

Еще есть девушка, которая сидела два раза за убийство по 105-й статье. Ее активировали – отпустили на свободу по здоровью. В колониях нет никакой диагностики, рака груди, например, она вышла на третьей стадии. Мы возили ее везде, где могли только. У ее мамы тоже обнаружилась онкология, и маму мы тоже возим. Сейчас они в ремиссии. Я надеюсь, что все будет хорошо.

– Вопрос про мотивацию, что вами движет?

– У меня два брата после детского дома отсидели по десять лет. Поэтому я, конечно, понимаю, что такое места лишения свободы. И после детского дома, одного места лишения свободы, оказаться в другом месте лишения свободы – это, конечно, очень трудно. Меня эта чаша после детского дома миновала, а вот они двадцатку отмотали.

Беседовала Дарья Корнилова

Фото предоставлено Александром Гезаловым