Героин с мукой. Как в России заводят дела по распространению наркотиков
Текст: Александра Букварёва
Июльским утром 2015 года на станции метро «Тимирязевская» сотрудники полиции остановили молодого человека. Как позже пояснят в суде, остановили потому, что выглядел «неопрятно» и «имел признаки опьянения». На стандартный вопрос: «Ваши документы, что-то запрещенное при себе есть?» — 23-летний Дмитрий Б., имеющий неоконченное высшее образование и ранее не судимый, сообщил, что да, есть.
По информации, содержащейся в приговоре, Дмитрия досмотрели прямо в комнате полиции на станции и обнаружили при нем амфетамин общей массой 4,61 г, затем его задержали и определили в изолятор временного содержания. Что происходило дальше, неизвестно, но Дмитрий написал явку с повинной: мол, амфетамин изготовил для себя, употребляю уже семь лет, поскольку это хорошо помогает мне от бронхиальной астмы. Еще и адрес своей квартиры указал, где через день провели обыск и нашли еще амфетамин — на сей раз 0,06 г, а также оборудование, с помощью которого Дмитрий готовил себе наркотик.
После этого Дмитрия отпустили под подписку о невыезде. Можно предположить, что он наверняка расценил это как хороший знак — во всем сознался, до суда отпустили, серьезных последствий быть не должно.
Но оказалось, что Дмитрию вменяют не просто изготовление и хранение запрещенных веществ, чего он и не отрицал, но и покушение на сбыт в крупном размере, а это от 8 до 15 лет тюрьмы.
В ходе следствия провели две экспертизы, результаты обеих отражены в приговоре Тимирязевского районного суда г. Москвы от 09.12.2015. Одна подтвердила наличие у Дмитрия «синдрома зависимости от стимуляторов», то есть он не соврал насчет того, что употребляет наркотики уже длительное время. Вторая показала, что по объему обнаруженных в квартире химических веществ, по характеру специального оборудования, а также по описанному самим Дмитрием способу, которым он варил амфетамин, «можно сделать вывод об изготовлении амфетамина для личного употребления». Эти результаты в пользу версии Дмитрия — готовил для себя.
Суд счел рапорт «не заслуживающим внимания», а вывод эксперта о возможности изготовления амфетамина для себя — «носящим субъективный характер»
Следствие попыталось установить, кому он собирался сбыть или сбывал раньше психотропные вещества, или хотя бы найти свидетелей, которые могли бы это подтвердить. Но, как указано в приговоре, согласно рапорту «сотрудника правоохранительных органов», установить не удалось ничего.
Тем не менее суд счел рапорт «не заслуживающим внимания», а вывод эксперта о возможности изготовления амфетамина для себя — «носящим субъективный характер» и «выходящим за пределы компетенции эксперта». Позиция самого Дмитрия и его защиты, заключающаяся в том, что он варил для себя и не собирался ничего сбывать, расценена судом как попытка «уйти от ответственности».
В общем, суд сделал вывод, что раз у человека обнаружен «крупный размер», да еще и нет постоянной работы, значит, это покушение на сбыт, и точка. И это не особенность данного конкретного судебного процесса. Крупный размер наркотиков в сложившейся правоприменительной практике воспринимается судами как достаточное доказательство «приготовления к сбыту». Если открыть базу приговоров и выбрать «покушение на сбыт», то в текстах приговоров нередко будет картина, когда покушение на сбыт ничем не подтверждалось, кроме самого крупного размера.
То есть если кто-то купил (или нашел, или сам себе изготовил) какой-то наркотик в размере, подпадающем под определение крупного, то часто автоматически считается, что он приготовился к сбыту. В сложившейся судебной практике для квалификации «приготовления к сбыту» не надо ни чтобы этот «крупный размер» был расфасован (что само по себе, в общем, тоже не должно быть доказательством — может быть, себе расфасовал), ни наличия специальных приспособлений для этой фасовки, ни наличия конкретных оперативных данных о подготовке к продаже (прослушка телефонных переговоров, проверка контактов), показаний свидетелей или иных доказательств именно приготовления к сбыту. А приготовление к сбыту наказывается гораздо суровее, чем просто хранение.
В результате получается, что обвинение в приготовлении к сбыту строится на предположениях, несмотря на то что это прямо запрещено как российским законодательством, так и международными нормами.
В деле Дмитрия суд учел и отразил в приговоре смягчающие обстоятельства: «хронические заболевания, явку с повинной, активное способствование расследованию и раскрытию преступления». Отягчающих обстоятельств нет.
В итоге в декабре прошлого года Дмитрия приговорили к восьми годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима. Он был взят под стражу в зале суда, в зачет срока вошли двое суток, которые он провел в ИВС после задержания.
За что и как наказывают
За преступления, связанные с наркотиками (ст. 228–234 УК РФ), по статистике ФСИН, в 2015 году к лишению свободы были приговорены более 130 тысяч человек. Это одна четверть от всех приговоренных к лишению свободы. При этом общее число заключенных с каждым годом уменьшается, а число сидящих «за наркотики», наоборот, растет. Почему?
Разобраться с тем, как происходит борьба с наркотиками в нашей стране, помогает Лев Левинсон, правозащитник с большим стажем, соавтор нескольких законопроектов, в том числе связанных с наркотиками, в настоящее время руководитель программы «Новая наркополитика».
По российскому законодательству, наркотик — это вещество, включенное в специальный перечень, который установлен постановлением правительства и в который регулярно вносят изменения. Вместе с ним работает другое постановление правительства, где для каждого наркотика определено, какое количество вещества применительно к нему считается значительным, крупным и особо крупным размером.
Вроде бы понятно. Но на деле все совсем не просто. Если вы думаете, что к запрещенным веществам у нас отнесены только известные всем героин, кокаин, марихуана и еще несколько наименований, вы сильно ошибаетесь. Перечень запрещенных веществ занимает 19 страниц химических формул мелким шрифтом и подразделяется на четыре списка.
Первый список — полностью запрещенные вещества, которых вообще не должно быть ни у кого, ни в каком случае. Например, героин. В этом же списке, кстати, находится и марихуана (каннабис), легализованная в ряде стран.
Второй список — вещества, используемые в медицинских целях, то есть их можно иметь по рецепту врача. Например, морфин, кодеин.
19 страницами перечень наркотиков не исчерпывается, потому что почти к каждой химической формуле приписаны слова «и их производные»
Третий список — в основном лекарственные средства, которые тоже можно иметь по рецепту врача. Например, барбитал, диазепам.
Четвертый список — вещества, из которых можно изготовить наркотики (прекурсоры), поэтому в определенной концентрации их можно иметь только при специальном контроле. Например, серная кислота в концентрации более 45%.
Но и этими 19 страницами перечень наркотиков не исчерпывается, потому что почти к каждой химической формуле приписаны слова «и их производные». Как определять эти производные, за сколько стадий они должны получаться из основной формулы, насколько они должны быть похожи на основную формулу, четко не определено.
В результате фактический перечень запрещенных веществ получается бесконечным. По словам Льва Левинсона, когда правозащитники указали на это ФСКН (Федеральная служба по контролю за оборотом наркотиков, расформирована указом президента от 5 апреля 2016 года, полномочия переданы МВД. — Прим. ред.) и потребовали составить четкий список производных, ответ был: «Да вы что! Для этого сотни людей должны трудиться несколько лет! Это невозможно!» Так что полного перечня нет и не будет, а относится каждое конкретное вещество к производным или нет, решают ведомственные эксперты.
Ответственность за хранение веществ из перечня наркотиков может быть административной или уголовной. Определяется ответственность исходя из размера обнаруженного вещества. Все, что ниже значительного размера, наказывается по Административному кодексу — сесть можно не больше чем на 15 суток. Со значительного размера начинается уголовная ответственность, а это значит судимость, в самом легком варианте условная, а в самом тяжелом — до 15 лет лишения свободы.
За распространение же наркотиков уголовная ответственность наступает в любом случае, даже в самых небольших размерах, а в особо крупных размерах — вплоть до пожизненного заключения.
Но что именно взвешивать, определяется очень приблизительно.
Последняя позиция в первом, самом строгом списке запрещенных веществ звучит так: «Все смеси, в состав которых входят наркотические средства и психотропные вещества данного списка, независимо от их количества». То есть наркотиком является не только сам наркотик, но и смесь, в которую он входит. Например, смесь из героина с мукой. И определяться размер наркотика в этом случае будет не по количеству героина, а по количеству всей смеси. Выходит, четверть грамма героина (меньше значительного размера, административное наказание), смешанная с килограммом муки, дает килограмм и четверть грамма наркотика (особо крупный размер, уголовное наказание — от 10 до 15 лет лишения свободы).
При чем тут мак?
В 2004 году бывший военный, пенсионер Александр Полухин создал маленький семейный бизнес — кафе-магазин «Очаг». Работали всей семьей — пенсионеры, муж и жена Александр и Мария Полухины, их дочь Женя Полухина и сестра Марии — Нина Чурсина. Дела шли хорошо: в кафе столики пустовали редко, а выпечку, которую делали там же, продавали не только в магазине, но и отвозили на ближайший рынок, где ее разбирали на ура.
Как рассказала «Снобу» Яна Полухина (единственная, кто остался на свободе из этой семьи), в 2009 году к Александру пришли сотрудники ФСКН с предложением выплачивать им ежемесячно по 50 тысяч рублей во избежание возможных проблем. Отставной военный от предложенных «услуг» отказался.
В марте 2010 года на Полухиных завели уголовное дело. Их обвинили в «незаконном сбыте», «покушении на сбыт», а также «в приготовлении к сбыту наркотических средств», «совершенных группой лиц по предварительному сговору, в крупном размере». Со всех взяли подписку о невыезде. Полухины наняли дорогих адвокатов из Москвы и приготовились бороться.
«Наркотическим средством» в «крупном размере» стал кондитерский мак, с которым они пекли булки и который продавали в своем магазине в качестве кондитерской приправы.
По действующему законодательству за любой кондитерский мак в нашей стране можно сесть в тюрьму
Оказывается, наиболее крупные партии «наркотиков» у нас изымаются по так называемым «маковым делам». По данным правозащитников, таких дел в России около или более сотни. Это десятки килограммов, тонны или десятки тонн «наркотиков», реализуемые «организованной группой». Соответственно, и сроки дают серьезные. Показатели борьбы с наркотиками, само собой, сильно улучшаются.
Глядя на изобилие выпечки с маком в любом магазине, в это трудно поверить.
Но по действующему законодательству за любой кондитерский мак в нашей стране можно сесть в тюрьму. Дело в том, что в семенах мака даже при хорошей продувке (которая избавляет его от основных остатков маковой соломы — вещества из первого, самого строгого списка наркотиков) в любом случае остается небольшой процент примесей. Это общеизвестный, научно доказанный факт, он учтен в международных стандартах пищевого мака и до 2007 года был учтен и в нашей стране — допустимый уровень примесей в пищевом маке тогда составлял не более 3%, в том числе сорной примеси (к которой относится и маковая солома) — не более 1%.
С 2007 года в нашей стране стал действовать новый ГОСТ по пищевому маку , согласно которому примесей в маке не должно быть вообще. Это такая же нереальная ситуация, как «нулевое промилле», которое ввели для водителей в 2010 году, но через три года, вняв голосу разума, отменили. А «нулевой» ГОСТ для мака не отменили. И с 2008 года, опираясь на него, а также на упомянутые выше два постановления, идут одно за другим большие и громкие «маковые дела».
«Маковые дела» зачастую получаются следующим образом. Какой-то предприниматель работает с кондитерским маком — это может быть оптовый поставщик, который покупает мак из-за границы и перепродает внутри страны, а может быть хозяин бакалейного производства, покупающий мак уже внутри страны и выпекающий с ним булки. В определенный момент к этому предпринимателю приходят борцы с наркотиками (до недавнего времени это была ФСКН), изымают весь мак, какой найдут — с помощью умножения на массу смеси получаются сотни килограммов, тонны или даже десятки тонн наркотиков, — а всех, кто участвует в «обороте» этого мака — поставщики, фасовщики, продавцы и т. д. — записывают в преступную группу. Торговцы отправляются в тюрьму на большие сроки, наркоконтроль рапортует — раскрыта очередная организованная группа, изъято столько-то сотен килограммов наркотиков.
Именно так все было с Полухиными. В этом конкретном деле, согласно обвинительному заключению, было изъято 4,8 тонны пищевого мака. Содержание маковой соломы в маке Полухиных, по тому же обвинительному заключению, было 0,18 % (сравните с трехпроцентной планкой предыдущего ГОСТа).
«Еще до приговора судья кричала нам в ответ на наши просьбы или ходатайства: “Не надо было наркотиками торговать!”»
По словам Яны Полухиной, через два месяца после возбуждения дела, в мае 2010 года, следователь вызвал ее сестру Женю Полухину и сказал: «Давайте три миллиона, и мы закрываем дело». При этом он заметил, что она записывает разговор на телефон, и из здания Женя уже не вышла. Следователь тут же арестовал ее по обвинению в давлении на свидетеля. В СИЗО Женя попала в мае, а заявление о давлении с ее стороны этот свидетель написал только в декабре. По словам Яны, запугиваемый Женей свидетель был судим семь раз, а в тюрьме сидел шесть раз — не исключено, что и заявление написал сразу по выходе. Женя провела в СИЗО год, пока на очередном заседании суда по продлению содержания под стражей, в мае 2011 года, судья не выпустила ее под залог. Дело по «давлению на свидетеля» дальше никак не развивалось.
Расследование основного, «макового» дела продолжалось, и в апреле 2014 года следствие, в частности, установило, что одна из сим-карт, зарегистрированных на Александра Полухина, пересекла границы Воронежской области. Это произошло, как объясняет Яна Полухина, потому что сим-картой пользовался водитель, который работал в кафе, а также во время поездок в Воронеж ее использовала другая дочь Александра — сама Яна, которая в семейном бизнесе не участвовала, поскольку с мужем-военным жила в Подмосковье. Опираясь на обнаруженный факт пересечения сим-картой границ области, следствие обратилось в суд с ходатайством о смене меры пресечения с подписки о невыезде на содержание под стражей, т. к. Александр Полухин якобы нарушил подписку. Суд рассмотрел ходатайство и пренебрег свидетельствами о том, что сим-картой пользовались другие люди, а принял во внимание только сам факт перемещения сим-карты и вынес решение о помещении Полухина под стражу. С тех пор он на свободе не был.
Во время суда Полухины уже не могли оплачивать адвокатов, поэтому каждому из них был выделен адвокат «по назначению».
Суд продолжался три года, но судья Левобережного районного суда Воронежа Татьяна Лебедева с самого начала заняла позицию обвинения. Яна Полухина, которой, тогда на позднем сроке беременности, пришлось жить на два дома, больше в Воронеже, чем в Подмосковье, и заниматься спасением своих родных, став их официальным защитником, рассказала: «Мы два года и семь месяцев слушали прокурора, а стороне защиты на предоставление доказательств судья Лебедева выделила всего четыре заседания. После четвертого заседания она просто вышла в коридор и уже оттуда крикнула: “Представление доказательств окончено, переходим к прениям!”, еще до приговора она кричала нам в ответ на какие-то наши просьбы или ходатайства: “Не надо было наркотиками торговать!”»
Все свидетели, которые говорили, что якобы покупали у Полухиных мак и производили из него наркотики, были засекреченными. То есть на суде они давали показания, находясь в другой комнате, по громкой связи, их никто не видел, и имена их неизвестны. Сами засекреченные свидетели наблюдали за происходящим в зале суда через видеокамеру. «Одного из таких засекреченных свидетелей на суде попросили указать, кто из подсудимых в зале Нина Чурсина, у которой он якобы покупал мак для производства наркотиков, — рассказывает Яна Полухина, — так оперативник ФСКН навел камеру прямо на нужного человека, и никакие наши протесты, конечно, не приняли».
«Под словом “шашлык” абонент имеет в виду семена мака»
Единственная из незасекреченных свидетелей обвинения в суде от своих показаний отказалась, пояснив, что дала их под давлением следователя.
В приговоре есть детали, которые могли бы быть смешными, если бы в результате четыре человека не сели в тюрьму. В качестве доказательств «полностью доказанной и объективно подтвержденной» вины Полухиных приводятся расшифровки их переговоров по телефону, в которых оперативники ФСКН присваивают произнесенным словам определенный смысл. Утверждается, что подсудимые использовали кодовые слова «мясо», «картошка», «шашлык» для обозначения наркотиков.
Цитата из приговора: «Так, 08 декабря 2009 года в 15 часов 34 минуты на телефон Полухиной М.В. номер 8-***-***-**-**, с телефона № 8-***-***-**-** звонит абонент и говорит: “Я по поводу шашлыка, че щас мясо другое пошло, да?” Полухина М.В. отвечает: “Нет, нет такое же”. Под словом “шашлык” абонент имеет в виду семена мака. Далее, 2 января 2010 года в 13 часов 42 минуты на тот же номер Полухиной М.В. звонит абонент номер 8-***-***-**-** и говорит следующую фразу: “Да мне надо будет на пятерых столик заказать”. В данной фразе он подразумевает, что ему нужно приобрести пять пакетов семян мака. Далее в тот же день 15 часов 45 минут Полухиной М.В. звонит абонент номер 8-***-***-**-** и говорит: “Мне два столика на двенадцать человек”. Эта фраза значит, что потребитель заказывает два отдельных пакета, в которых нужно положить по двенадцать пакетов семян мака». Факт продажи указанного количества мака в эти дни в приговоре никак не подтвержден.
6 июля 2015 года Левобережный суд Воронежа в лице судьи Лебедевой признал всех фигурантов — отца семейства (в возрасте 58 лет), а также его дочь, жену и сестру (в возрасте 30, 55, 58 лет соответственно) виновными. Все они получили длительные тюремные сроки — более 8 лет лишения свободы каждому. По телевизору показали, что воронежские правоохранители разоблачили «наркобаронов».
Кафе сейчас закрыто, магазин еще работает. Им управляют оставшиеся на свободе Яна Полухина и Валерий — сын Нины Чурсиной. Яна Полухина задает вопрос: «Мы написали столько заявлений о преступлениях сотрудников ФСКН и других, виновных в незаконном преследовании нашей семьи, о вымогательстве. Везде приложены доказательства, аудиозаписи — и ничего. Где же борьба с коррупцией, про которую столько говорят власти?»
И снова мак
Еще один яркий пример «макового дела» — дело Шиловых, приговор по которому до сих пор не вынесен. Началось оно в 2012 году, обвиняемых — 13 человек: оптовики Сергей, Владимир и Роман Шиловы, а также девять предпринимателей, так или иначе сотрудничавших с фирмой Шиловых, в том числе продававших в торговых палатках в Москве и Нижнекамске кондитерские изделия с маком. В качестве соучастницы по делу проходит еще и заведующая химико-аналитической лабораторией Пензенского научно-исследовательского института сельского хозяйства Ольга Зеленина, которая подготовила заключение специалиста о том, что выделить наркосодержащие примеси из мака в данном случае невозможно. Дело передавали из суда в прокуратуру и обратно два раза, сейчас разбирательство в Брянском областном суде начинается в третий раз. Общий объем «наркотиков» в этом случае — 240 тонн. Уголовное дело насчитывает 1663 тома, перевозили его на КАМАЗе, а в суде под его хранение выделили целую комнату.
«Маковые дела» затрагивают не только предпринимателей, но и обычных садоводов.
Пенсионерку из Алтайского края приговорили к 8 годам и 3 месяцам колонии общего режима за «незаконное культивирование» на своем дачном участке мака сорта «Папавер»
В 2010 году 63-летняя жительница Новосибирской области подверглась уголовному преследованию за то, что, обнаружив у себя на двух цветочных клумбах взошедший среди других цветов мак, не только не уничтожила его, но «умышленно оставляла на клумбе с настурцией мак в количестве 7 растений и на бордюрной клумбе около китайской розы мак в количестве 2 растений, освобождая растения мака от сорняков, и поливая клумбы, тем самым создавала благоприятные условия для их роста». Суд квалифицировал эти 9 цветков мака как «незаконное культивирование в крупном размере растений, содержащих наркотические средства» по ч. 1 ст. 231 УК РФ. С учетом смягчающих обстоятельств в виде признания вины и раскаяния в содеянном, небольшую тяжесть преступления и семейно-бытовые условия, суд назначил пенсионерке наказание в виде штрафа в размере 3000 рублей.
Гораздо печальнее выращивание мака закончилось для 65-летней пенсионерки из Алтайского края. В 2014 году ее приговорили к 8 годам и 3 месяцам колонии общего режима за «незаконное культивирование» на своем дачном участке мака сорта «Папавер». Как сказано на сайте краевой прокуратуры, она оформила «его произрастание в виде обособленной и ухоженной грядки». Действия женщины, которая не только вырастила мак, но и пыталась продать часть корней своему односельчанину за 500 рублей, суд квалифицировал как «незаконное культивирование растений, содержащих наркотические средства, в особо крупном размере» (п. «в» ч. 2 ст. 231 УК РФ) и «покушение на незаконный сбыт наркотических средств в значительном размере» (ч. 3 ст. 30, п. «б» ч. 3 ст. 228-1 УК РФ). Женщина получила 8 лет и 3 месяца колонии общего режима.
Споткнулся, упал, очнулся — спайс
Проблема размазанных списков, по которым можно при желании квалифицировать как наркотик необъятное множество веществ, отражается во многих делах по спайсам, солям и другим так называемым «дизайнерским наркотикам».
Эти вещества синтезируют постоянно, поэтому формула каждого нового продукта отлична от предыдущих. Производители делают это специально, чтобы поддержать спрос. Выкладывают на сайтах красивые химические формулы и говорят, что этой конкретной формулы в списке запрещенных веществ нет, поэтому их приобретение якобы вполне легально.
Потребитель, как правило, молодой человек, желающий «попробовать все новое», узнав эту информацию, заказывает себе спайс. Затем он его забирает, а его самого забирают сотрудники наркоконтроля. И тут выясняется, что действия искателя новых ощущений подпадают под тяжелую статью Уголовного кодекса — хранение наркотиков в крупном размере (от 3 до 10 лет лишения свободы). И это «если повезет», а если не повезет, хранение в крупном размере (для спайса это более 0,5 г) будет квалифицировано как приготовление к сбыту, а это уже не тяжкое, а особо тяжкое преступление.
За эти «дизайнерские наркотики» сейчас фактически установлена ответственность более суровая, чем, например, за героин. Пороговые размеры для них настолько микроскопические, что попасть под административное наказание просто невозможно. Количество таких веществ, предназначенное для единовременного употребления (то есть одна «доза»), — уже значительный размер, две «дозы» — уже крупный.
Приговоров по спайсам в базе судебных решений много, и они похожи друг на друга. Как правило, человека, задержанного с одной «дозой» спайса (которая, как мы помним, уже «значительный размер»), при условии того, что он ранее не судим и не имеет никаких отягчающих обстоятельств, а может быть, даже имеет смягчающие, приговаривают «на первый раз» к трем годам лишения свободы, в основном условно. А два или три пакетика — это уже «крупный размер», условкой не отделаться.
«Крупный размер» у Юрия составил 2,12 грамма. Если бы у него было столько же героина, размер до крупного бы не дотянул
Например, Юрия В. за приобретение и хранение спайса в этом самом «крупном размере» Динской районный суд Краснодарского края в июле 2016 года приговорил к трем с половиной годам лишения свободы. Юрий приобрел «без цели сбыта, для личного употребления» спайс. Как указано в приговоре, он во всем полностью сознался и со всем согласился — и с обвинением, и с «особым порядком» (упрощенная процедура рассмотрения уголовного дела в суде без исследования доказательств по делу и без вызова в суд свидетелей), «вину признал, раскаялся в содеянном», и даже явка с повинной есть. Отягчающих обстоятельств нет. Юрий отправился в колонию общего режима на три с половиной года.
«Крупный размер» у Юрия составил 2,12 грамма. Если бы у него было столько же героина, размер до крупного бы не дотянул, и при прочих равных наказание было бы значительно мягче.
Или вот Сергей М., который также в июле 2016 года был приговорен Нижнетуринским районным судом Свердловской области к четырем годам лишения свободы в колонии общего режима за «пособничество в незаконном приобретении без цели сбыта наркотических средств в крупном размере и незаконное хранение без цели сбыта наркотических средств в крупном размере». То есть Сергей М. купил сам и помог своему знакомому купить спайс, часть которого они потом вместе и употребили.
Сергей тоже во всем сознался, со всем согласился и раскаялся в содеянном. Тоже «особый порядок», тоже «явка с повинной», ранее не судим. И еще к смягчающим обстоятельствам у него относится наличие малолетнего ребенка. Приговор — четыре года колонии. Размер спайса в этом случае составил 0,8 грамма. Будь это героин, размер был бы значительный, да и то не сильно превышенный (для героина значительный размер, с которого начинается уголовная ответственность, составляет 0,5 г).
Так надо же лечить?
«Надо», — говорит Олег Зыков, кандидат медицинских наук, доцент, директор Института наркологического здоровья нации. Раньше он также был президентом фонда «Нет алкоголизму и наркомании», деятельность которого была фактически блокирована (фонд подвергся одновременно множеству проверок — от налоговой до пожарной инспекции, в результате чего деятельность стало невозможно продолжать) после того, как Зыков стал регулярно заявлять, что ФСКН должна быть закрыта.
Про лечение наркомании «как оно есть» и «каким оно должно быть» Зыков рассказывает без отрыва от работы — в наркологическом диспансере в Москве, который он возглавляет.
Точного количества больных наркоманией в нашей стране никто не знает, включая бывшего директора уже не существующей ФСКН Виктора Иванова, называвшего цифры от 3 до 8 миллионов. Официальное число больных наркоманией, названное министром Вероникой Скворцовой, — 547 тысяч человек на начало 2015 года.
Общее число наркоманов в развитых странах определяется на основании социологических исследований в популяционных группах. Причем исследования проводят в течение многих лет, поэтому видна динамика — больше или меньше стало наркоманов, каково их распределение в обществе и так далее.
Сколько в России наркоманов и как их число изменяется год от года, достоверно неизвестно. Зато известно, что число сидящих в тюрьме за «наркотики» растет с каждым годом. Также известно, что подавляющее большинство из них — потребители, а не торговцы. Об этом открыто говорил руководивший ФСКН Сергей Иванов.
Основное (и одновременно недостижимое) условие успешной борьбы с наркоманией в нашей стране — это снижение уровня насилия
Увеличение посадок, уверен Олег Зыков, никак не помогает решить проблему наркомании в стране. Наркорынок подчиняется общим законам рынка. А именно, если растет спрос, растет и предложение. Значит, надо снижать спрос. А от помещения наркопотребителей в тюрьму спрос никак не снижается. Наоборот, отсидев, они криминализируются и во многих случаях, выходя, либо умирают от передозировки (не приспособленные к вышедшим на рынок во время их отсутствия новым веществам), либо встраиваются в наркоторговую или другую криминальную схему.
Наркомания по Международной классификации болезней относится к психическим заболеваниям. Конечно, заболевание многофакторное — при употреблении большинства наркотиков к психическому расстройству добавляются серьезные соматические проблемы. Но психическая компонента здесь основная. Потому при борьбе с наркоманией решающее значение имеет мотивация — необходимо мотивировать человека к выздоровлению.
Олег Зыков с коллегами в свое время описали методики лечения и профилактики наркомании для России — передо мной качественно изданный трехтомник. Основная идея — учить и помогать, а не наказывать и пугать. Например, в школах надо не рассказывать о вреде наркотиков, что само по себе их рекламирует, а объяснять, как правильно выходить из конфликтных ситуаций, как не сдаться под грузом внешних обстоятельств, как пойти «по правильному пути», то есть вести добросовестную психологическую работу, дружелюбно и внимательно помогать. Пока я пытаюсь представить себе, как в школах будут «дружелюбно помогать» трудным подросткам, Зыков формулирует основное (и одновременно недостижимое) условие успешной борьбы с наркоманией в нашей стране — это снижение уровня насилия. Снижение уровня насилия везде — в семье, в школе, в государственных структурах, в обществе. Чем выше в обществе уровень насилия, тем выше уровень наркотизации, и наоборот. Эта зависимость интуитивно вполне понятна. Непонятно только, как и когда будут снижать уровень насилия.
Единственное из этой методики, что хоть как-то существует сейчас у нас в стране, — это группы самопомощи. «Вы видели наркоманов? Пойдемте, покажу», — говорит Олег Зыков. Мы спускаемся на первый этаж диспансера, где вечером после рабочего дня в большой комнате начинают собираться люди. Это очередная встреча группы самопомощи — анонимные наркоманы. На щите в коридоре висит расписание — в диспансере проходят встречи анонимных родственников больных наркоманией, анонимных алкоголиков, анонимных взрослых детей алкоголиков и даже анонимных переедающих. Не в силах поверить в самодеятельность в стенах государственного учреждения, я уточняю: «Но группы же кто-то ведет? Какой-то психолог, врач?» Оказывается, нет. Это исключительно самоорганизация — нужно только помещение, откуда не выгонят. «Оценить, насколько эффективно наркологическое учреждение, можно вечером, — говорит Зыков. — Если собираются люди, значит, там происходит что-то полезное. А если после 18 часов там только вахтерша скучает — бестолковое место».
Основная форма передачи ВИЧ у нас — инъекционные наркотики — 57%
Заместительная терапия, которая применяется во многих странах, но запрещена в России, — это не просто раздача наркотиков, как утверждают ее противники, это тоже способ мотивации, только для пациента, который труднодоступен. Он уже ничего не хочет, кроме того, чтобы употреблять наркотики. Чтобы их достать, он может, например, воровать. Потом, когда достанет, уколется грязным шприцем и заразится ВИЧ. И так далее.
При заместительной терапии больным дают препараты (метадон и бупренорфин) в виде растворов, принимаемых внутрь, что исключает необходимость «добывать» наркотик, исключает распространение ВИЧ через шприцы, а также, что не менее важно, помещает этих людей в поле зрения врача. Общаясь с пациентом раз за разом, врач может установить с ним контакт, начать диалог и, если повезет, мотивировать его на сознательное продолжение лечения. Да, именно если повезет. Но если пациент к врачу не придет, не повезет точно.
В нашей стране, и это признает даже министр здравоохранения, сейчас чуть ли не эпидемия ВИЧ. И основная форма передачи ВИЧ у нас как раз инъекционные наркотики — 57%. В странах, где есть заместительная терапия, и сам уровень заболевания ВИЧ гораздо ниже, и процент передачи через инъекции при употреблении наркотиков всего 3–4%.
Что же делать?
Основная идея, с которой согласны по обе стороны баррикад: необходимо снизить число «посадок» по «наркотическим» статьям. Об этом ближе к концу существования ФСКН заявлял даже ее руководитель Виктор Иванов. В развернутом интервью «Российской газете» Иванов подтвердил, что «три четверти (из общего числа отбывающих наказание в виде лишения свободы по наркотическим статьям. – Прим. ред.) посажены за решетку за хранение наркотиков без цели сбыта», и большинство из них «отправили в места лишения свободы, где они проведут от 3 до 10 лет». В качестве необходимых мер Иванов назвал снижение тяжести преступлений, связанных с хранением наркотиков, и введение принудительной реабилитации в качестве альтернативы наказанию в виде лишения свободы в общем порядке.
Представление о необходимых шагах для смягчения наркополитики было сформировано правозащитными организациями и специалистами в этой области гораздо раньше (в зависимости от конкретной проблемы — от 15 до 5 лет назад) и неоднократно предлагалось на разнообразных слушаниях и заседаниях с участием представителей госорганов. Тем не менее на государственном уровне схема пока не одобрена. Опрошенные эксперты перечислили основные пункты этой схемы.
Отказаться от понятия «производные» в списках запрещенных веществ. Тем более что для этого даже ничего придумывать не придется, все уже готово. В 2015 году по настоянию ФСКН был принят федеральный закон 19, создающий специальный реестр «новых потенциально опасных психоактивных веществ», куда планировалось помещать все новые вещества — как раз эти самые «производные» — спайсы, соли и тому подобное, исследовать некоторое время степень воздействия каждой конкретной формулы на организм, и затем либо переносить конкретное вещество в список запрещенных, либо нет, устанавливать их адекватные размеры и так далее. И статью в Уголовном кодексе даже специальную сделали — 234.1. По ней ответственности для покупателей таких проверяемых веществ вообще нет, есть для продавцов, но тоже не очень суровая.
Видимо, сразу после принятия этого закона и новой уголовной статьи правоохранители увидели, что, если начать включать вещества в этот реестр, окажется, что огромное число людей у нас сидит просто ни за что — это покупатели «производных». И еще приличное число — покушавшиеся на сбыт и сбывавшие «производные» — уже давно должны были освободиться. Такой волны пересмотров уголовных дел государство, конечно, опасается. Поэтому реестр и специальная уголовная статья, принятия которых ФСКН изначально добивалась, до сих пор не действуют, хотя приняты почти два года назад. Про них как будто бы «забыли». В реестр не внесено ни одно вещество, по статье не вынесено ни одного приговора.
Отказаться от понятия смеси в нынешнем виде. Грамм героина, дающий вместе с килограммом муки килограмм и один грамм героина, — это похоже на алхимию. Как заметил Олег Зыков, с таким подходом надо пересажать весь Мосводоканал как самую крупную сеть сбытчиков — вода ведь лучший растворитель, и в ней наверняка найдется что-нибудь «не то».
Объем наркотиков должен определяться по объему смеси не в случае, когда это смесь наркотика с чем-то, а тогда и только тогда, когда это смесь нескольких наркотиков.
Привести уголовные сроки «за наркотики» к адекватным значениям. Почему, например, хранение или изготовление наркотиков в крупном размере без цели сбыта (ч. 2 ст. 228 УК РФ) наказывается суровее, чем изнасилование, совершенно неясно. Человек уничтожал самого себя, а получает больше, чем совершивший преступление против личности. Или другая важная позиция — претендовать на условно-досрочное освобождение по наркотическим статьям можно только после отбытия 3/4 срока. Почти по всем тяжким статьям можно подавать на УДО после половины срока, по особо тяжким — после 2/3. То есть получается, человек, совершивший убийство по мотивам идеологической или расовой вражды, за 2/3 срока, может быть, и «исправился», а покупатель спайсов ранее 3/4 пусть об УДО даже не думает.
Здесь же необходимо доработать и шкалу размеров. Тем более что опять же придумывать ничего не надо. Не так давно, в 2004–2006 годах, размеры для каждого наркотика определялись исходя из «средних разовых доз» — количества для единовременного употребления. «Крупным» размером, с которого в то время начиналась уголовная ответственность за хранение (понятия «значительный» размер не существовало), было 10 доз. Например, одной дозой марихуаны признавалось 2 г, то есть, уголовная ответственность за хранение начиналась с 20 г, сейчас начинается с 6 г. То, что «крупным размером» является десять доз чего-то, гораздо более логично, чем произвольно определенное число граммов.
Убрать «нулевой ГОСТ» по маку. Так же как было отменено «нулевое промилле» для водителей, по причине того, что его просто не может быть. Пусть ГОСТ по маку будет гораздо более строгий, чем бывший ранее (примеси до 3%, сорные примеси до 1%), пусть он вообще будет самым строгим из существующих в мире, но он должен быть в принципе достижимым в настоящее время при нынешнем развитии техники и методов очистки.
Понятно, что все перечисленное, даже если и будет происходить, займет немало времени. Так что, считают эксперты, начать нужно с более срочного и действенного механизма, который заодно покажет «серьезность намерений» со стороны государства.
Нужна широкая амнистия по наркостатьям. «Как это? Прямо так сразу всех выпустить?!» Нет, сразу и всех не обязательно. Можно тех, кто отбывает наказание за хранение без цели сбыта, тех, кто осужден впервые, тех, кто имеет малолетних детей и/или престарелых родителей, тех, кто имеет инвалидность, тех, кто осужден за «производные», тех, кто отбыл такую-то часть срока — в общем, хоть кого-нибудь.
И не обязательно всех прямо выпускать — каким-то категориям осужденных можно сократить срок, облегчить режим, дать возможность просить об УДО. Главное — хоть как-то начать движение в сторону смягчения.
Необходимость амнистии правозащитник Лев Пономарев, руководитель движения «За права человека», обосновал так: «Молодежь во всем мире любопытна, хочет испытать новые ощущения. Грубо говоря, половина молодых людей пробует наркотики, и если их всех сажать — это будет настоящий террор».
Что будет в итоге — террор или поворот к цивилизации — увидим.
Автор — представитель ООД «За права человека»
