Александр Шестун: Подольское правосудие.
Репортажи о моих судебных заседаниях регулярно ведутся в онлайн-режиме и собирают тысячи просмотров, несмотря на скучные и однотипные показания, без какого-либо драйва. Ни одного прямого доказательства не было представлено, а ключевые свидетели уже выступили. В основном они говорят, что я где-то что-то слышал, но не помню от кого, и читал в интернете о «преступной деятельности Шестуна».
Публикаций было действительно много, они щедро финансировались администрацией Серпухова из-за предстоящей выборной кампании на пост главы города, куда я планировал баллотироваться. Разумеется, мы тоже отвечали в СМИ разоблачениями и разъяснением своей позиции, чтобы разбить все нападки. За 14 лет работы главой Серпуховского района я подписал десятки тысяч постановлений и распоряжений и ни одно не было признано судом незаконным, что довольно редко случается на практике.
Допрошены 43 свидетеля, а всего их 230 человек. Я постараюсь не повторять изложение речей на процессе, а сделать общие выводы и обрисовать картину этого низкопробного спектакля.
Изначально судья Юферова заявила, чтобы адвокаты не планировали ничего на вторник и четверг, установив график заседаний два раза в неделю на предварительном заседании 5 марта 2020 года, что являлось по общепринятым меркам довольно частой периодичностью. В июле, видимо, по указанию сверху, служительница Фемиды удвоила частоту, доведя до беспрецедентного темпа – 4 раза в неделю.
С учетом того, что я уезжаю утром в Подольск, а приезжаю к отбою, а иногда и позже, то времени на бытовые нужды, медицинские исследования и подготовку к процессу нет совсем. Я сплю по 4-5 часов в сутки и в суде не в состоянии полноценно участвовать в допросах свидетелей обвинения. Даже адвокаты измождены от такой интенсивной гонки.
Когда подольская судья огласила четырехдневный график, то я сразу публично заявил ходатайство, где указал, что если мы не вернемся к изначальному графику, то я буду вынужден объявить голодовку. Мое официальное заявление о начале голодовки на начальника СИЗО было зачитано Юферовой в зале суда. Оглашала она все с ухмылкой, вот, мол, знаем таких – сдуваются на третий день.
Требования голодовки таковы: два судебных заседания в неделю, свидание с малолетними детьми, проведение оплаченного обследования с целью операции стентирования сонной артерии, угрожающей обширным инсультом в центре ССХ им. Бакулева и операция по удалению грыжи. Все абсолютно законно и выполнимо – ничего лишнего. Нет никаких объяснений, в чем причина отказа в свидании с моими малышами со стороны подольской повелительницы. В телефонных звонках она отказывает «из-за невозможности контроля разговора в СИЗО». Любит пошутить судья Юферова! В «Матросской тишине» прямо при тебе сотрудник ФСИН прослушивает разговор и немедленно прекращает на свое усмотрение. Что я буду обсуждать с 6-летним Матвеем и 12-летним Гришей? Организацию подкопа в тюрьме? Свержение государственной власти?
Весьма цинично и показательно было само назначение Мособлсудом местом судебных слушаний – Подольск, а не положенный по закону Серпухов.
Ни для кого не секрет, что в Чехове были также осуждены два главы района: экс-руководители муниципалитета Чибесков и Юдин, а также арестована действующая – Кононова. СМИ поговаривают даже про «проклятие» поста главы Чеховского района, которое началось с гибели Геннадия Недосеки в 2004 году, после чего правоохранители рано или поздно задерживали почти каждого главу города. В действительности, никакой мистики и проклятий тут, конечно же, нет. Лидер Подольской ОПГ Сергей Лалакин по кличке Лучок многократно говорил о «южном направлении», о контроле над которым он мечтал, а также, будучи другом губернатора Воробьева, помогал ему осуществить антинародную реформу, уничтожившую половину муниципалитетов и приводящую в упадок сельскую местность в Подмосковье.
В 2014 году главой города Чехов, который входил на правах городского поселения в Чеховский муниципальный район, стал друг Лалакина, десантник Андрей Гибалов. Он вышел с инициативой о создании городского округа вместо муниципального района. Идея о городских округах изначально порочна: ее цель для Воробьева была в том, чтобы получить контроль над бюджетами сельских поселений (в объемах всех поселений Московской области эта сумма составляет 50 миллиардов рублей), а как следствие села стали финансироваться по остаточному принципу.
Сразу после ликвидации Чеховского района и образования городского округа началось замещение всех местных руководителей на заезжих временщиков.
То же самое происходит и в Серпухове. Ставленника подольских Дмитрия Жарикова сменила тоже жительница Подольска Юлия Купецкая. Все ключевые посты как в Серпухове, так и в Чехове, занимают подольские варяги, каждый день выезжая целыми колоннами на работу. А местные жители вытеснены с ответственных и высокооплачиваемых должностей.
Серпуховскому УВД, прокуратуре, суду, ФСБ указания теперь отдает подольская братва, разумеется, при полной поддержке губернатора Воробьева и начальника московского ФСБ Дорофеева. Уже давно преступные группировки Серпухова и Чехова находятся под контролем «подольских», но, когда органы госвласти под пятой у блатных, – это, конечно, унижение и позор.
Еще Подольский суд выбран и потому, что там есть потайная лестница, и подсудимых проводят не по обычному коридору, а именно по ней, чтобы исключить возможность увидеться на мгновение с близкими. Первые заседания проходили в огромном зале на 200 мест. Судью Юферову тогда охраняли 8 мордоворотов в черной униформе, с огромными пистолетами на поясе, а в зале было не менее пяти приставов и полиция с автоматами.
Это шоу было рассчитано на выступающих свидетелей, чтобы не сомневались в мощи «подольских» и их покровителей. На меня эти двухметровые клоуны, вооруженные до зубов, абсолютно не действуют. Я уже привык к круглосуточной охране в СИЗО спецназом отряда специального назначения ФСИН. Я видел, как эти грозные рослые воины с полной экипировкой убегали целыми батальонами во время Чеченской кампании от нескольких боевиков.
Наши спецслужбы могут лишь укладывать моих детей с автоматами на пол и пугать женщин. На прошлой неделе сотрудники ФСБ и СКР отличились тем, что ранним утром перебрались через забор и взломали входную дверь в доме моей 83-летней мамы, провели 8-часовой обыск, не допуская врачебную скорую помощь к ней все это время. После того ее увезли в здание ФСБ на 5-часовой допрос. Крутые парни!
Довольно уморительно смотрится, с какой гордостью судья Юферова проходит в свой кабинет в сопровождении бойцов спецназа. Почему-то ей не стыдно тратить такие огромные бюджетные деньги на свои амбиции. Я что, обвиняюсь в насильственных преступлениях? Суд обладает данными об организации штурма Подольского суда моими сподвижниками? Юферова еще молодая женщина и ей, очевидно, приятно, когда ей предупредительно открывают двери брутальные атлеты. Меры госзащиты предполагают, что спецназ должен охранять ее и дома ночью. Со временем ей сократили количество бойцов до пяти, а теперь ходят только двое. Видно, что отношения с судьей у них довольно близкие, по шуточкам и совместным обедам в кабинете судьи. Спецназовцы сидят рядом со мной, и мне видно, что весь день они играют на смартфонах в примитивные компьютерные игры: пасьянс, стрелялки, шарики. Ни разу я не видел, чтобы они читали новости или копались в Википедии.
Камеры в Подольском суде ужасно темные, грязные, с неудобной скамейкой. Читать при таком свете невозможно. Вентиляция практически не работает, и при входе в коридоре с камерами в подвале стоит густой табачный сизый туман. Зато конвоиры полиции значительно добрее московских, зачастую сопереживают лишениям заключенных. Да просто разговаривают по-человечески.
В результате голодовки мною потеряно уже более 20 кг, я сильно ослаб и теперь не могу спускаться из зала суда в подвальную камеру-«стакан». Помимо того, что там мои вещи и можно прилечь хоть и на неудобную лавку, главное, что в туалет я могу сходить только там. На верхних этажах судебных залов с посетителями таких изгоев не допускают в общественные места. Приходится терпеть с утра и до 6 вечера, а иногда до 7. Спасает только то, что я ограничиваю себя еще и по воде – 200-250 мг в сутки позволяют мне столь долго обходиться без туалета. С раннего выезда до ночного приезда я не выпиваю ни капли воды. Только утром я пью зеленый чай без сахара, а вечером запиваю таблетки.
Подняться по лестнице для меня сейчас целая проблема, поэтому я и в СИЗО перестал ходить на столь любимые мной прогулки. После прихода Уполномоченной по правам человека в Москве Татьяны Потяевой и собранного ею совещания, врачи ФСИН по состоянию здоровья освободили меня от судебного заседания в четверг (03.09.20), исключив этапы три дня подряд.
Судья Юферова была взбешена и несколько раз предупредила, что удалит меня до конца процесса, оставив только право на последнее слово, если меня еще хоть раз освободят по состоянию здоровья. Я лишний раз напомнил о своих законных и простых требованиях, без которых прекращение голодовки невозможно.
Честно говоря, интересно находиться в стеклянной клетке, я – как в ложе драматического театра, где разыгрывается интерактивный спектакль с отрицательными и положительными героями. Весьма занимательно ставить в тупик прямыми вопросами своих лживых коллег, видеть, как они краснеют и покрываются потом, силясь выдумать подходящую версию. Странная тенденция, что люди, которым ты больше всех помогал и защищал, обливают тебя грязью, а те, кто ничем тебе не обязан, говорят правду. Зависть – главная движущая сила моих близких коллег. Про костюм «Бриони», купленный мной на распродаже, только ленивый не сказал. Даже мои пышные похороны вызвали бы у них приступы злобы и зависти.
Конечно, поездки в суд физически и морально тяжелы, но смотреть на человеческие слабости и пороки весьма увлекательно. Я не осуждаю малодушных свидетелей, говорящих околесицу – до сих пор в районе идут обыски, аресты, и чувство страха за свою жизнь не оставляет некоторым выбора. Когда я привожу им в пример себя, то они говорят, что мы же так не сможем. Когда Соколов с первых шагов в суде начал кричать: «Мы ждали всей администрацией, что вы все возьмете на себя», это странно.
Разве я сделал по-другому? Мне неоднократно следствие предлагало сделку, чтобы я назвал еще виновных сотрудников администрации в обмен на снижение срока и, возможно, домашний арест. Кстати, Соколов и Филатова были самыми подходящими претендентами на эту роль. Однако я остаюсь на своей позиции, что решение федерального и арбитражного судов, 10 доследственных проверок СКР с выводами «все законно и обосновано» доказывает легитимность постановления 2010 года. По всем правилам ст. 159 УК РФ надо отметить, ведь даже все замы, начальники управлений, юристы, управделами в суде заявили о соответствии закону и судебной практике предоставления земельного участка под магазин, за что меня и судят.
Прямолинейный и бесстрашный Соколов, к сожалению, наврал про звонок мне во время подписания постановления, чего в ранних показаниях не говорил. Мы попросили у суда сделать запрос детализации звонков Соколова Шестуну, чтобы доказать лжесвидетельствование в угоду прокуратуре. Юферова, конечно, отказала нам в получении информации. Почему? Ответ ясен – обвинительный уклон суда. Именно благодаря своим принципам я не посадил рядом с собой на скамью подсудимых никого из коллег, несмотря на их непорядочное поведение.
Обвинение ссылается на то, что постройки на проданном администраций земельном участке были якобы слишком маленькие для того, чтобы давать право на льготный выкуп. Однако весь этот хор моих коллег так и не смог назвать, какая норма права была нарушена и в общем-то подтвердили, что никакая.
Следует отметить еще одно правило. Практически все свидетели говорят о Шестуне только хорошее и не знают ничего о его противоправной деятельности, но как только начинается озвучивание по просьбе прокуратуры протоколов допросов в СКР, зачастую после жестких обысков и угроз от сотрудников ФСБ, то Шестун превращается в дьявола.
Многие свидетели, правда, отмечают искажение их слов следователем при длительных допросах с утра и до вечера, которых зачастую бывает более 10 штук. Например, свидетеля Наталью Тихомирову пять сотрудников ФСБ задержали возле дома и более 12 часов держали на допросе, а всю дорогу в машине угрожали ей неприятностями. Когда девушка попросила сделать звонок маме, то следователь Разиньков сказал:
– Мы дадим вам в двух случаях, когда будет все хорошо или все плохо.
Разиньков полностью переврал слова Натальи, о чем она прямо сказала на суде. Последние дни практически все свидетели отказываются в суде от зачитанных протоколов допросов в СКР: нелестных характеристик Шестуна, от деталей, которые в принципе нереально запомнить, таких как 19-значные кадастровые номера участков, номера автомобилей Шестуна, названия фирм и имущества главы района.
Свидетелей обязательно спрашивали, кто их вызывал для дачи показаний в суд, и все они отвечают – следователь Писарев, что является грубейшим нарушением. Это должна делать прокуратура. Наверняка сотрудник СКР требует не менять ранее данные показания, а у многих они прошли после жестких обысков, когда человек потрясен и испуган. Некоторым по пути в Следственный комитет угрожали арестовать родителей, ФСБшник отрезал себе складным ножом манжет рубашки и угрожал в случае отказа от показаний привлечь за нападение на сотрудника. Прокалывали колеса машины адвокатам, подбрасывали патроны свидетелям, например, Дмитрию Рощину, требуя оговорить Шестуна – и это не полный перечень ухищрений сотрудников ФСБ и СКР.
Общество уже давно не возмущается этим – привыкли, а ведь они должны защищать закон как крепостные стены от захватчиков, ведь завтра придут за ними. Почему белорусы показали власти свою солидарность, не давая вытереть о них ноги? Где же дух великого русского народа?
Сотрудник Генпрокуратуры Сухова не стесняется прямо при моих адвокатах писать SMS следователю Писареву о неподходящих показаниях с просьбой повлиять на свидетеля. Судья объявляет перерыв, после которого некоторые свидетели существенно меняют изложение событий в деле. Когда адвокат Олег Белов спросил свидетеля Алексееву: «Не странно ли видеть вам Александра Вячеславовича в виде преступника?», то прокурор и судья в два горла начали кричать, что это еще не определено судом. И даже исправленный невинный опрос «Не кажется ли вам странным, что Александр Вячеславович уже два года сидит в СИЗО?» был снят судом. Юферова не дает задавать многие вопросы, а попытка дважды повторить вопрос для уточнения тут же вызывает приступ агрессии. Однако же сама эта «справедливая» подольская судья семь раз переспрашивала свидетеля Плетушкова: «Почему вы подтверждаете показания, данные здесь в зале, а не на допросе в СКР?» Сергей Плетушков многократно объяснял, что его морочили документами, следователи давили, он такого не говорил, не говоря уже о 12 допросах с утра до вечера. Мы с адвокатами уже не выдержали и сами начали кричать на Юферову, что она давит на свидетеля.
– В чужом глазу соринку видите, а в своем бревно не замечаете!
Надо отдать должное, Сергей выдержал этот натиск прокурора и судьи, работающих в тандеме и даже не исключает, что после этого у него могут быть новые допросы.
Описывать подобные случаи в полном объеме невозможно – получится целый роман, тем более что подробная онлайн-трансляция висит на портале shestun.team. Первые месяцы мой судебный процесс был закрыт для слушателей и прессы, якобы из-за пандемии, хотя все остальные залы Подольского суда участники других заседаний уже давно посещали без масок. Потом под натиском СМИ и правозащитников Юферова была вынуждена пустить людей, но со справкой об отсутствии COVID-19, а такая в Серпухове стоит 2500 рублей и бесплатно не выдается. Поэтому на моем процессе не так много слушателей. К тому же в Подольск неудобно ездить и москвичам, и жителям Серпуховского района. Почему судья не требует справки об отсутствии COVID-19 у свидетелей обвинения, конвойных и прокуроров?
Эпизод со взяткой прошел как-то быстро и без ярких разоблачений. Гришина, находясь в СИЗО по обвинению в мошенничестве осенью 2018 года, дала показания против Шестуна в обмен на свободу. Сложно было устраивать дискуссии, когда она заявила, что давала примерно по 150 тысяч рублей в месяц наличными без свидетелей с 2013 года. Есть, правда, пара ее коллег, руководителей рангом пониже, тоже под уголовными делами, утверждающих, что Гришина рассказывала им много лет назад о даче взяток главе района, просто так, в беседе. Такие былинные сказания даже тяжело оспаривать. Любого человека можно оговорить подобным образом. Доводы Гришиной о том, что после 2013 года ей стали из-за взяток выделять больше денег на спорт, разбиваются о сухие цифры комитета по финансам, где видно совершенно обратное: 2013 год – 266 млн, 2014 год – 225 млн, 2015 год – 194 млн, 2016 год – 182 млн.
Доводы о том, что у нее было три выговора и она была в шаге от увольнения, тоже не соответствуют действительности. Многих свидетелей обвинения я спрашиваю об их мнении о получении мной взяток от Гришиной, но все категорично отрицают такую возможность. Это говорят руководители администрации, заместители, курирующие спорт, и сами работники департамента по спорту.
Со времен губернатора Громова, большого любителя спорта, так повелось у всех глав городов и районов, что все свободные коммерческие деньги, собранные с разных сфер экономической деятельности, перенаправлялись на развитие профессиональных команд. В частности, нашу волейбольную команду «Надежда» финансировало министерство сельского хозяйства. Из отрасли спорта никто деньги не забирал, а наоборот, только добавляли туда.
Большинство времени потратили на самую легкую в плане наказания статью «Незаконное предпринимательство» (ст. 289 УК РФ). Следствию надо было как-то реализовать угрозу начальника УВП АП Ярина, генерала ФСБ Ткачева и руководителя ОНФ Кузнецова посадить и отнять имущество у всего окружения, что они легко и сделали. Сначала Красногорский суд, а затем Одинцовский без моего участия лишили предпринимателей и моих родственников имущества безо всяких дискуссий. Сколько я ни писал ходатайства об участии в суде по конфискации, но меня ни разу так и не этапировали.
Мой «Мерседес», проданный 10 лет назад из-за его дряхлости, был торжественно конфискован по салонной цене у далекого от всего этого владельца. Разумеется, его нельзя реализовать ни за какие деньги. По центральным каналам с пафосом вещали об изъятии у Шестуна яхты, которая являлась обычным открытым моторным катером для прогулок по Оке. Как и «Мерседес», моторная лодка была продана много лет назад. Все это делается ради черного пиара, чтобы выставить меня шикующим чиновником, а сколько получит от этого бюджет, уже никого не интересует. Королевство кривых зеркал. На самом деле срок давности статьи 289 уже давно прошел, но я не соглашаюсь ее закрывать за сроком давности, а хочу доказать в суде мою невиновность. Гораздо больше половины времени в судебном процессе уходит на выяснение того, какими компаниями я владел и каким образом я участвовал в предпринимательской деятельности. 90% судебных заседаний идет перечисление коммерческих фирм, половину из которых я даже не слышал. Из огромной массы свидетелей никто не сказал, чтобы я просил кого-то стать учредителем или директором фирм, давал какие-то финансовые распоряжения. Мало того, многие подтвердили, что на оперативках в администрации я давал указание никаких скидок не делать структурам предпринимателя Бориса Криводубского (а гособвинение считает его аффилированным мне), а на совещаниях в Парке «Дракино» на любой финансово-хозяйственный вопрос я неизменно отвечал:
– Я как глава района не могу заниматься предпринимательской деятельностью. Если надо обсудить муниципальное имущество, конкурсы, мероприятия, суды и доследственные проверки Парка Дракино, то пожалуйста.
С удовольствием я обсуждал развитие Острова Дракино с бесплатным пляжем – единственным на весь район, согласованным Роспотребнадзором и имеющим бесплатную парковку на 3000 автомобилей. Особенно меня вдохновляло воссоздание на Острове Дракино древнего города Лобынска по технологиям 16-17 веков из бревна профессиональными архитекторами и строителями русской старины. Был сооружен уникальный амфитеатр из бревна и камня, где в выходные проводились исторические шоу. Теперь все это гниет и уже никогда не будет восстановлено. Данный проект – для меценатов, а где сейчас таких возьмешь? Жаль, что угробили эти оборотни такой красивый проект нашей русской истории. Орда ФСБ и СКР – хуже монгольских завоевателей.
Более 10 раз в суде звучало вписанное следователем в показания свидетелей, что я обогащался за счет проведения Масленицы в Парке Дракино, на которую ежегодно тратилось около 500 000 рублей. Однако все свидетели заявили, что с учетом одновременного нахождения не менее 10 000 человек на данном празднике не было никакой альтернативной площадки с таким же количеством бесплатных парковок, огромной открытой территорией со сценами, скамейками, бесплатным зоопарком, туалетами, конным клубом. Всех гостей Масленицы бесплатно катали снегоходы, квадрациклы и повозки, запряженные лошадьми. Всем жителям района накрывали столы, а культурно-спортивная программа была довольно обширна, поэтому все свидетели были убеждены, что потрачена Парком Дракино на праздник была гораздо большая сумма, нежели выделял муниципалитет.
Только Соколов утверждал, что надо было потратить на что-то более существенное и привел в пример детскую площадку в поселке Пролетарский, которую новая подольская власть построила за 5 млн рублей. Что же это за чудо-площадка? Из золота что ли?
Также с подачи следователя и свидетелей изрядно досталось строительным фирмам «ОСП» и «Бест-строй», на работе которых я якобы обогащался. Правда, никто не смог привести ни одного предметного факта моего участия в их финансовой деятельности, даже на уровне моих разговоров. В многочисленных допросах на суде выяснилось, что самые крупные стройки доставались все же областным подрядчикам, не отличавшимся высоким качеством строительства, сроками исполнения и финансовой дисциплиной. Абсолютно все свидетели отметили «ОСП» и «Бест-строй» как самых дисциплинированных исполнителей муниципальных заказов, зачастую делавших работы сверх сметы, например, в стоматологической поликлинике, детском саду «Колобок» и т.д. Все конкурсные процедуры были проведены с участием конкурсантов со значительным понижением цены. Директоры этих фирм заявили, что по указанию Шестуна многие объекты они вынуждены были сделать в убыток из-за дополнительных работ. Но самый смешной вывод получился при обсуждении «моей карманной» фирмы «Ока-дизайн», в офисе которой я даже ни разу не был. Следователь так старался засунуть эту монопольную фирму с мизерными объемами производства во все показания свидетелей, что я устал слушать, как сувенирная продукция символикой района принесла мне баснословную прибыль. Директор фирмы Девятков заявил, что все остальные дизайнерские агентства – «Сувенир», «Хамелеон» и другие – участвовали в изготовлении заказов. «Ока-дизайн» делала продукцию для администрации Серпуховского района в долг, на благотворительных началах, и к концу деятельности набрала задолженность от муниципалитета более миллиона рублей, а это баснословная цифра для столь небольшой компании. Девяткову пришлось уволиться из-за финансового краха «Оки-дизайн».
Вот так развенчались мифы об обогащении Шестуна на «аффилированных компаниях». Все свидетели не смогли дать юридическое определение, вбитое им в показания насильно. В основном люди говорили, что где-то что-то слышали. На мой вопрос «От кого и в каких выражениях я имел выгоду», я не получал ответа. «Слухи» – наиболее частый ответ.
Прокурор Сухова оживлялась и просила подробнее объяснить, «что говорит народная молва». Ярче всех ответил свидетель Пономарев, когда не смог ответить, от кого же он слышал версии об аффилированности компаний: «Аура была такая в воздухе!» Кстати, тот же Пономарев никогда не общался со мной, но под диктовку следователя дал показания: «Шестун мстительный, самодур, на район ему наплевать, только думает о своем кармане». В суде же он сказал ровно наоборот: «Район хорошо развивал, интенсивно работал, строил заводы, помогал старикам, развивал спорт».
Тот же свидетель Сугоняко в этот же день дал еще лучшую характеристику мне, хотя в показаниях было много негатива. Прокурорша даже побоялась озвучивать протокол допроса в СКР, потому что уже десятый свидетель подряд заявляет о фальсификации следователем показаний.
Когда бизнес-структуры, где я был основоположником, работали в Серпуховском районе, то все мои коллеги считали это истинным патриотизмом. Криводубский, Самсонов и другие бывшие партнеры все время хотели вложить часть денег в биткойны или акции иностранных компаний, чтобы иметь ликвидные активы, но я всей душой убеждал их развивать Серпуховский район. Бывший 2-й секретарь Горкома КПСС, депутат четырех созывов района, доверенное лицо Путина на выборах, зампредседателя Совета депутатов Серпуховского района Владимир Аралин убеждал меня, что все население муниципалитета, областная и федеральная власть оценят мое искреннее отношение к своей территории и по достоинству оценят такие шаги, когда на карту ставится все. Ан нет. Нынешняя власть более коварна и хищна, чем коммунисты перестроечных времен. Мой патриотизм восприняли как глупость и простоватость. Наверное, так оно и есть. Не зря же все великие люди, близкие к Путину, не хранят свои активы в России. Я только что прочитал «Идиота» Достоевского и нахожу немало сходств с главным героем.
Тем не менее мой адвокат Олег Белов дает высокую оценку моему поведению в суде: «Шестун активно ведет себя в процессе, не мотается из стороны в сторону, обладает глубокими познаниями муниципальной практики, бюджетного и земельного кодексов, закона о местном самоуправлении и других основополагающих норм и правил. Я впервые встречаю такого компетентного, бесстрашного руководителя, четко излагающего логику и законность своих действий. Иногда его заносит в обсуждении чего-то личного, но это не вредит нашей позиции в суде».
Конвоиры-полицейские частенько выражают свое недоумение по поводу услышанного ими на судебном заседании, больше похожего на произведение Ганса Христиана Андерсена, сплошь состоящего из фраз: «Я где-то что-то слышал, мне так кажется, по слухам, знаю из интернета, аура была про аффилированные компании, слишком хорошо одевался, отдыхал на элитных курортах Турции и Египта, был крупным предпринимателем ранее – не мог же отказаться». Частенько все два часа пути до «Матросской тишины» я пытаюсь ответить на вопросы конвоиров: «Мы не поймем из услышанного, за что же все-таки вас судят?» Последнюю поездку я разъяснял обвинение моего первого заместителя Ирины Филатовой о том, как наживался «аффилированный мне Парк Дракино» на корпоративах администрации. Опросил моих свидетелей-коллег по работе и выяснил, что почти всегда никаких взносов на банкет не было, и только в последние годы были 300-500 рублей за стол с горячим, салатом, десертом, коньяком, виски и винами, не говоря о культурной программе. Эта дама пила и ела за счет Парка Дракино, а потом же меня за это еще и обвинила.
Мои суды посещают различные активисты и правозащитники, председатель Московской Хельсинкской группы Светлана Астраханцева, мамы политзаключенных, защитники Шиеса, жители Серпуховского района, активисты Подмосковья: Сергей Силюков из Королева, Сергей Сомов из Красногорска приехал с иконой в дар. Очаровательная девушка из Одинцово посещает уже два года большинство моих судебных заседаний. Даже пикет поставили в августе возле Подольского суда, но полиция моментально забрала и оштрафовала смельчака.
Правозащитники каждое заседание ходатайствуют сфотографировать меня, чтобы было видно катастрофическое истощение, но судья и прокурор, конечно, против.
Мне пришла в голову интересная мысль делать зарисовки, хотя я никогда не обладал талантом живописи. Мои судебные комиксы постепенно переросли в забавные картинки своим малолетним детям, еще не до конца понимающим, где я сейчас нахожусь и что со мной происходит. Разумеется, сюжеты в основном сказочные, соответственно, я вынужден сочинять в сопровождение к рисункам фантастические рассказы. Трачу на это целые часы, но меня это так увлекает, что я не замечаю времени. Меня это даже начинает пугать. Зато мои малыши вдохновились сказочными рисунками со злыми волшебниками, черными замками и добрыми гномами. Матвей и Гриша создали целый штаб по поиску волшебной палочки, чтобы расколдовать папу и развеять чары злой Юферы.
Завершить свой рассказ мне бы хотелось одним из последних наших споров с прокурорами и служительницей Подольской Фемиды. Когда 3-го сентября врачи освободили меня по состоянию здоровья от участия в заседании, то на следующий день судья Юферова буквально дышала огнем на меня, переходя на злобное шипение.
– Понимаете, что две стороны есть в процессе (имея в виду прокуратуру)?
– Разумеется, – отвечал я.
– Понимаете, что сторонам предоставлены равные возможности?
– Сострили? Теоретически да. А практически нет. По факту – обвинительный уклон.
– В связи с тем, что у вас не одно замечание, призываю вас окончить голодовку, – настаивала судья.
– А я – исполнить законные требования.
Далее меня просто взорвало, и я начал эмоционально высказываться о гнилой власти и законах уголовного преследования, о гнусном цинизме в вопросе «равных возможностей» сторон, о тотальных 99,9% обвинительных приговоров:
– Я приезжаю в сером прокуренном автозаке с серым лицом в помятой одежде – утюг запрещен в СИЗО, а прокуроры и судьи с розовыми щеками в отглаженных кителях и белоснежных воротничках. В заде суда они сидят в мягких удобных креслах за комфортными столами, а я сижу в клетке на деревянной скамейке и, скрючиваясь, пишу на коленке. Во всем мире подсудимые ходят своими ногами в суд из дома даже с более тяжкими обвинениями, а я уже более двух лет в тюрьме по фейковым обвинениям, не имеющим ни одной прямой улики. Зачем эти мордовороты из ОМОНа сидят в зале с оружием, защищая судью? Какая опасность и кому угрожает? Что это за цирк? Эта гнилая власть долго не продержится, и тогда мы будем вас судить за эти политические процессы. Вы не уйдете от возмездия! Вы ответите за разбазаривание государственного имущества и набивание карманов. Международные трибуналы доберутся и до кремлевских царей. Путинских олигархов лишат миллионов. Ни одна страна в мире их не спрячет с награбленными активами.
Судебные приставы стали срочно уводить журналистов и слушателей, понимая горькую правду, произнесенную в Подольском дворце «правосудия».
Александр Шестун для Общей газеты.
