Бег по кругу или как сесть в тюрьму на 12 лет за чужое преступление

Пенсионерке из города Железнодорожного Татьяне Жуковой удалось почти невозможное – после обвинительного приговора суда, осудившего ее сына Мишу на 12 лет за убийство, и решения апелляционной инстанции, оставившей приговор в силе, она добилась возобновления расследования по новым обстоятельствам. Пять долгих лет пока Михаил Жуков находился в Тамбовской колонии строго режима, его неутомимая мать писала во все инстанции, привлекала экспертов — светил криминалистики, обращалась за помощью к правозащитникам. Прокуратура наконец обратила внимание на существенные расхождения в показаниях свидетелей, множественные противоречия в результатах экспертиз и процессуальные нарушения в деле. Расследование возобновили. Мишу этапировали из колонии в СИЗО «Матросская тишина». У молодого мужчины, наконец появился шанс выйти на свободу. Однако, материалы дела гоняют из инстанции в инстанцию, следствие тормозится на каждом шагу. Никому не хочется объективно устанавливать обстоятельства давно минувших дней, признавать чужие ошибки, очевидные проколы следствия, подставлять коллег, которые либо вели расследование спустя рукава, либо прикрывали истинных виновников кровавого преступления. Для Татьяны Жуковой и ее сына все происходящее превратилось в бег по кругу, бесконечное блуждание по лабиринту, из которого, кажется, уже нет выхода…

Друзья Михаила Жукова отказываются верить в то, что весельчак и балагур, душа компании «Жук» может хладнокровно убить человека, изрешетить его ножом, в исступлении нанеся 69 ножевых ранений. Не верит в это и мать Михаила. И не только потому, что на кону стоит жизнь и свобода ее ребенка. Татьяна Васильевна за время следствия, за годы борьбы, как заправский детектив, по крупицам собирала информацию, сопоставляла факты, поминутно восстанавливала картину произошедшего в тот роковой день 23 марта 2013 года

«С нами так разговаривать нельзя, хуже будет…»

«27 марта 2013 года в моей квартире неожиданно погас свет, – рассказывает Татьяна Васильевна. – Я открыла дверь, чтобы посмотреть, в чем дело. Едва не сбив меня с ног, в мою квартиру ворвались четверо мужчин в гражданской одежде. Даже не предъявив никаких документов, они стали требовать сына».

Позже женщина узнала, что это были оперативные сотрудники Перовского СО. Впоследствии на суде оперативник Сиденко А.С. под присягу отрицал факт проникновения в квартиру Татьяны Жуковой.

«Вели себя нагло. Хватали вещи, открывали дверцы шкафов. На мое возмущение ответили: «С нами так разговаривать нельзя, хуже будет…».

Михаила Жукова в квартире матери не оказалось, он жил отдельно с женой и трехмесячным ребенком.

«Когда они ушли, так ничего и не объяснив, я принялась звонить Мише. Он конечно меня отругал, мол, зачем незнакомым людям дверь поздно вечером открываешь. Успокоил, сказал, что это все какая-то ошибка, и он сам во всем разберется. Как я потом узнала, в тот же вечер ему звонил некий Станислав. Чуть ли не блатном жаргоне он требовал, чтобы сын вышел на улицу «пообщаться». Но Миша сказал, все разговоры утром».

Утром следующего дня за Михаилом пришли те же четверо мужчин в гражданской одежде без предоставления документов. Михаил к ним вышел сам, не зная за собой каких-либо противоправных действий. Он и скрываться не собирался, хотя препятствий к этому не было. Целые сутки семья не знала, где он находится и что с ним. Мать и жена Жукова с трехмесячным ребенком на руках отправились в УВД г. Железнодорожный, чтобы хоть что-то узнать. Даже заявление написали о похищении человека. Корешок талона уведомления до сих пор хранится у Татьяны Васильевны.

«29 марта, примерно в 13 часов мне позвонил адвокат Адамов из Перовского суда и сказал, что Мишу обвиняют в убийстве».

Не успев оправиться от шока, Татьяна Жукова понеслась в суд с адвокатом Крупко В.М. из коллегии адвокатов Железнодорожного. На месте она узнала, что ее сына обвиняют в убийстве жителя Железнодорожного Виталия Ветчинова. Труп мужчины был обнаружен в лесополосе в районе улицы Кетчерская московского района Новогиреево. Эксперты насчитали на теле погибшего 69 ножевых ранений и 9 ударов тупым предметом.

««Миша ты?» — только успела я его спросить. — «Нет мам, я этого не делал. Ты главное мам моих не бросай!». Я обратила внимание, когда сына в суд привезли, на нем даже обуви не было. В марте его вели по улице в медицинских бахилах. У сына 49 размер обуви. Для него всегда было проблемой обувь покупать.

(Мы не случайно заострили внимание на размере обуви Михаила Жукова. В деле это играет немаловажную роль).

По словам Татьяна Жуковой, следствие велось односторонне. Факты, сообщенные следователю Михаилом Жуковом, не проверялись. Ходатайства защиты о проведении дополнительных допросов, исследованиях на полиграфе, о назначении дополнительных экспертиз безапелляционно отклонялись.

Хроника кровавой субботы

Как рассказывает Татьяна, с погибшим Ветчиновым ее сын был знаком поверхностно. Общих интересов у них не было. Ветчинова в Железнодорожном многие знали. Парень из приличной семьи, сестра имела небольшой бизнес, зять, известный в городе под прозвищем «Лабус», бизнесмен средней руки. Ветчинов считался местным мажором, пока не начал катиться по наклонной вниз. Употреблял спиртное и наркотики, частенько занимал деньги, подворовывал. Был неоднократно судим за хранение наркотиков, грабеж, кражу и изнасилование. На момент гибели Виталий Ветчинов снимал комнату у безработной, также употребляющей наркотики Анны Л.

«Сын с Ветчиновым был знаком постольку-поскольку, — продолжает Татьяна Васильевна. – Что у них могло быть общего?! Миша начитанный, увлекается историей, философией, религией, изучал историю древней Руси, заочно учился на юридическом.

В тот день, 23 марта он встретился со своими знакомыми Юрием Салтыковым и Алексеем Подобой (до сих пор является действующим сотрудником управления «К» 4-й службы ФСБ). У Салтыкова в Железнодорожном жили родители, он приехал из Королева на поминки умершей бабушки. Заодно решили встретиться с приятелями. В какой-то момент к ним присоединился Ветчинов».

Впоследствии все четверо оправились на железнодорожную платформу. Как рассказывал Михаил Жуков, именно Подоба предложил поехать в Новогиреево за «тропиком» (тропикамид – капли, вызывающие резкое расширение зрачком и используемые в офтальмологии при исследовании глазного дна. Один из самых популярных и доступных по цене аптечных наркотиков в современной России. Наркопотребителям известно, что препарат усиливает действие опиатов, поэтому иногда его смешивают с героином). И именно Подоба в тот вечер щедро угощал Ветчинова пивом.

Примерно в 21:40 компания вышла на платформе Новогиреево. Ветчинов собирался в аптеке купить «тропик». Салтыков и Подоба остались на улице, а Жуков и Ветчинов зашли в ближайшую к платформе аптеку. Жуков зашел купить «Гастал» — желудочный препарат. Этих двоих зафиксировала камера видеонаблюдения. И тот факт, что они были вместе в аптеке, послужил для следователя достаточном основанием, чтобы обвинить человека в убийстве.

«Как рассказывал сын, после аптеки они пошли к платформе. Но он отошел в туалет и отстал от остальных. Он видел, как Подоба, Салтыков и Ветчинов пошли в сторону лесополосы, закончил свои дела и пошел за ними. Издали он видел, что между этими тремя происходит какой-то конфликт, они разговаривают на повышенных тонах, размахивают руками. Ему тогда даже показалось, что что-то блеснуло, но он подумал, что это часы. Миша предпочел в это не вмешиваться и пошел к железнодорожной платформе. Там его нагнал Подоба. Салтыкова и Ветчинова с ним не было».

По словам Татьяны Жуковой, ее сын и Алексей Подоба вернулись в Железнодорожный, зашли поговорить в подъезд к Жукову, где она их обоих и видела. Только Подоба на допросах этот факт отрицал. С его слов и слов Юрия Салтыкова, события того дня выглядели совсем не так.

Версия Салтыкова и Подобы

Согласно показаниям молодых людей, ни Подоба, ни Салтыков в Новогиреево с Ветчиновым и Жуковым не ездили, а поехали в Москву. Жуков и Ветчинов вышли где-то на полпути. Салтыков, якобы, вышел на станции «Курская» и потом поехал к себе домой в Королев, а Подоба доехал до станции «Серп и Молот» у метро «Площадь Ильича» и встретился там с приятелем. При этом молодой человек утверждает, что пользовался транспортной картой. Но в РЖД ее использование не зафиксировали. Таким образом, оба утверждают, что убийства не видели и ничего об этом не знают.

Защита Михаила Жукова уверена, что следователи должным образом не проверили показания Салтыкова и Подобы. Найдя «виновника» преступления, они вообще не отрабатывали других версий. Приятеля, с которым, якобы, встречался Алексей Подоба, не нашли и не допросили. Не предприняли мер к изъятию и исследованию их вещей на предмет наличия либо отсутствия на ней следов преступления, не провели обыски по месту их жительства…

Как рассказывают общие знакомые Жукова, Подобы и Салтыкова, лично у Михаила никаких конфликтов с убитым Ветчиновым никогда не было. А вот у Салтыкова с Ветчновым несколько лет назад был конфликт — драка. И именно из-за конфликта с Ветчиновым он переехал в Королев.

Кроме того, Виталий Ветчинов частенько одалживал у многих деньги. Пусть небольшие, но долг никогда не возвращал.

Что же касается Михаила Жукова, с которым, на первый взгляд Салтыков и Подоба состояли в приятельских отношения, то на допросах оба отзывались о нем негативно.

Тактика ножевого боя и странности экспертиз

Как мы уже упоминали, на теле погибшего Виталия Ветчинова было обнаружено 69 ножевых ранений. Согласно версии следствия, нанесены они были одним орудием, которое, к слову, так и не было найдено.

Однако результаты многочисленных экспертиз и заключения независимых специалистов эту версию разбивают в пух и прах.

«69 ножевых ранений на теле погибшего слишком различаются размерами и находятся с разных сторон тела. У них разные направления раневых каналов, следовательно, их не могли нанести одним и тем же ножом, — говорит Татьяна Жукова. – Получается, что Миша должен был с одной стороны бить Ветчинова ножом, а с другой — крутить и переворачивать».

Но, похоже, следователи не особенно обращали внимание на подобные «мелочи», очевидно, посчитав, что Жуков эдакий ниндзя и способен рубить и резать похлеще героя американских боевиков.

Свои доводы сторона защиты позднее подкрепила экспертными заключениями ведущих экспертов-криминалистов.

«Я обращалась за экспертным заключением к профессору Леонову Сергею Валерьевичу, специалисту СМЭ по ранам и раневым каналам. Он подтвердил, что раны были нанесены двумя разными предметами на нападавшем обязательно должны быть следы крови в виде брызг и потеков на одежде и обуви», — поясняет мать осужденного.

С выводами коллеги полностью согласился и академик Пиголкин Юрий Иванович, проводивший независимую судебно-медицинскую экспертизу (СМЭ). Кроме того, эксперты обратили внимание на то, что при таком характере ранений, одежда нападавшего должна была быть в буквальном смысле пропитана кровью. Следы, брызги крови должны были быть на верхней одежде и обуви Михаила Жукова. Однако вещи, в которых находился Жуков в момент предполагаемого убийства, были тщательно изучены, и на них не было обнаружено никаких следов ни крови, ни слюны, ни генетических следов. Все экспертизы отрицательные. Не удалось их обнаружить и второму следователю, который вел дело, Ибрагимову, который, если верить его же собственному утверждению, способен «даже из шнурков выжать хоть каплю крови».

О многом говорит и то, насколько поверхностно было изучено само место преступления. Ведь достаточно было найти на месте примечательные следы 49 размера обуви. Однако, таковых там не оказалось. В деле отсутствует даже фототаблица места преступления, но есть рапорт следователя Семеновой К.Е о том, что фототаблица не выполнена по технической причине и не имеет для дела никакой информации. Более того, в деле имеются и существенные противоречия относительно места преступления — в разных документах указаны три разных адреса, удаленных друг от друга на значительное расстояние, но и это значимое обстоятельство проигнорировано следствием.

Прояснить ситуацию могли бы СМЭ и исследование ДНК-срезов ногтей и подногтевого содержимого погибшего Ветчинова. Согласно протоколу осмотра тела потерпевшего, на его руках были обнаружены множественные порезы, что говорит о том, что он активно сопротивлялся, хватая своего убийцу (убийц) за одежду. На его пальцах и, в частности, под ногтями должны были остаться следы (куски кожи, волокна одежды и т.д). Но эти материалы не были исследованы, а потом странным образом исчезли из дела вовсе.

Подозрительно быстро было кремировано тело Виталия Ветчинова. А при таких обстоятельствах эксгумацию не проведешь.

Ни следственные органы, ни суд не придали значения тому факту, что у Подобы и Салтыкова в вечер убийства было при себе холодное оружие. Один из свидетелей рассказывал, что видел, как на платформе у Подобы из кармана выпал нож и тот похвастался, что недавно его приобрел, так как увлекается холодным оружием. На вопрос следователя: «имелся ли у вас при себе нож?» -Салтыков ответил: «да у меня был с собой нож, подарок друга Алексея». После представления адвокатом фотографий с изображением Подобы и Салтыкова, занимающихся боевым искусством с применением ножа, следствие удосужилось их допросить. В ходе допросов Салтыков и Подоба рассказывали, что занимались тактикой ножевого боя.  Правда, Подоба говорил, что ходил на эти занятия один, без приятеля. Салтыков же утверждал обратное, дескать, они с Алексеем Подобой вместе оттачивали технику владения холодным оружием. Но и эти факты не подвигли следствие к тщательной проверки версии о причастности Салтыкова и Подобы к убийству.

Несколько версий свидетеля Л. 

В процессе изучения всех странностей и нестыковок этого дела возникает резонный вопрос: на что же в этом случае опиралось следствие, повесив вину за убийство на Жукова?

Версия обвинения во многом строилось на показаниях Анны Л., той самой хозяйки квартиры, у которой снимал комнату погибший.

В первых показаниях, которые Анна дала следователю СО Ксении Семеновой 27 марта, она рассказала, что видела Жукова 23 марта, но о случившемся ей ничего не известно, и кто совершил это она не знает, о смерти квартиранта услышала через несколько дней от местных алкоголиков.

Впоследствии, следователь Семенова высказала Жуковой: «Меня из-за вашего дела уволить могут».

Вечером того же дня Л. неожиданно изменила показания и стала утверждать, что около 21 часа видела Жукова и Ветчинова недалеко от железнодорожной платформы, предположила, что они едут за «тропиком» и решила за ними проследить. Мол, если ее предположения верны, то она потом попросит их угостить ее. Согласно ее показаниям, она видела, как эти двое зашли в аптеку, а затем вышли оттуда и пошли в сторону лесополосы. Она отправилась за ними и видела, как Жук напал на Ветчинова, а потом побежал в сторону проезжей улицы.

Последующие показания Л. дополняла какими-то деталями, например, что при ее дневной встрече с Жуковым их видел местный алкоголик с палочкой по прозвищу Паниковский. Л. рассказывала, что Жуков, якобы, расспрашивал ее о Ветчинове, не видела ли она его в последнее время. И так Анну допрашивали в течение нескольких дней целых четыре раза, и каждый раз ее показания обрастали новыми деталями.

Резкую смену своей позиции Анна Л. потом объяснит в своей явке с повинной. Она расскажет, что оговорила Жукова после того, как ее почти трое суток незаконно продержали в ОВД Вешняки, показывая видеозапись из аптеки, задавали вопрос «кого видишь? узнаешь?», били, угрожали и требовали нужных показаний. По утверждению Анны повторные допросы проводил лично начальник СО СКВАО В.В. Храмов.

«Муж Анны подтвердил, что забирал ее через два дня от ОВД, — продолжает Татьяна Жукова. – На лице ее были кровоподтеки. Одна серьга в ухе отсутствовала. Она рассказывала потом, что серьга упала, когда оперативники были ее по лицу и щедро раздавали подзатыльники».

Свои показания, изложенные в явке с повинной, Анна подтвердила и в суде. Но суд отнесся к ним критически. Видимо рассудив, что не стоит доверять словам пьющей, наркозависимой женщины, неоднократно привлекаемой за административные правонарушения.

«У нас на руках имеются и результаты биллинга Л., которые говорят о том, что в день убийства она была дома в Железнодорожном, а в дни неоднократных допросов — только в УВД Вешняки. Но это также суд не убедило. Как и многие другие факты, говорящие в пользу того, что мой сын не имеет отношения к этому преступлению».

К слову, вскоре после того как дело Михаила Жукова передали следователю Ибрагимову, Ксения Семенова из органов уволилась. Неужели совесть перевесила?

Бесконечное новое следствие

После долгих лет бесплотных попыток Татьяны добиться справедливости дело Жукова все-таки возобновили.

«Я требовала провести новое расследование, но везде получала отказ, — говорит Татьяна Жукова. – В итоге обратилась к правозащитникам. Мне очень помог член президентского Совета по правам человека Андрей Бабушкин. Он восемь месяцев вел переписку с различными инстанциями. В октябре 2016 года он передал мне постановление Перовской районной прокуратуры о возбуждении производства ввиду новых обстоятельств».

К таковым надзорное ведомство причисляет факты, на которые защита указывала еще при вынесении первого приговора: противоречия в показаниях свидетеля Л. и выводы экспертизы, согласно которым раны были нанесены разными ножами.

С того момента прошло уже почти два года. А дело с мертвой точки так и не сдвинулось. Следствием была проведена комиссионная СМЭ, заключение которой гласит о минимум двух режущих предметах, которыми наносились удары Ветчинову. Однако прокуратура по непонятным причинам «не видит» заключение этой комиссионной СМЭ и не реагирует…

«Я неоднократно была на личном приеме у прокурора Восточного округа Брудастова, в прокуратуре Москвы у Лазукова. Два года уже длится следствие, а результатов никаких», — констатирует Татьяна Васильевна.

 

Комментарий адвоката Михаила Жукова Дубровиной Светланы Борисовны:

Производство расследования по новым обстоятельствам необоснованно затягивается. Первоначально в течение нескольких месяцев расследование по новым обстоятельствам в Перовском следственном отделе совершенно не велось. В результате неоднократных жалоб и обращений Татьяны Васильевны и адвоката Крупко В.М. дело признали сложным и передали в следственное управление ВАО, где также все шло без энтузиазма. Наконец, в январе 2018 года следствием получено заключение комиссионной судебно-медицинской экспертизы, которое полностью устранило противоречия между имеющимися в деле на момент вынесения приговора экспертизами и подтвердило, что ножевые ранения наносились Ветчинову В.В. двумя орудиями. Это заключение полностью соответствует показаниям как Жукова М., так и сведениям, изложенным в явке с повинной Анны Л., согласуется и с целым рядом иных доказательств. Казалось бы, нет никаких препятствий для составления прокурором заключения и направления его в суд с материалами расследования по новым обстоятельствам для отмены состоявшихся по делу судебных актов и передаче дела на новое судебное разбирательство. Однако с февраля 2018 года по делу не ведется совершенно никаких действий. Оно перемещается между следственным отделом округа, прокуратурой округа и прокуратурой города Москвы. Прокуратура посчитала, что есть необходимость проведения дополнительных мероприятий, а именно устранения противоречий (!?) между полученными в ходе следствия экспертными заключениями. Сложилось впечатление, что с новым заключением в прокуратуре по каким-то причинам не ознакомились вовсе, как и не ознакомились с самим уголовным делом. Защитой неоднократно направлялись обращения по поводу нарушения разумных сроков уголовного судопроизводства. Однако все ответы носят формальный характер, в них ссылаются только на то, что Жуков М.В. был осужден, что возобновлено производство по новым обстоятельствам (это и так известно защите), и что в связи с неполнотой расследования марте 2018 года (!!!) оно, якобы, возвращено в следственное управление ВАО. При этом ни один довод защиты даже не проанализирован. Более того, нам даже не известно, где именно находится дело на сегодняшний день при том, что в следственное управление для проведения дополнительных мероприятий оно так и не поступило! Обращение на приеме к начальнику управления Прокуратуры города и электронное обращение к Прокурору города не помогло разыскать дело. Таким образом, сформировалось убеждение, что прокуратура «не решается» принять по материалам расследования по новым обстоятельствам единственно законное решение о направлении дела на новое судебное разбирательство. Не решается взять на себя ответственность за ошибки коллег, реализовать на деле положения Закона в соответствии с которыми прокуратура призвана обеспечивать надзор за обеспечением верховенства Закона, единства и укрепления законности, защиты прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства. Мотивы, полагаю, понятны.

P.S.

Пока статья готовилась к публикации адвокату Светлане Дубровиной удалось связаться со следователем Павловым В.И., который должен был заниматься расследованием дела Жукова, однако, следователь заявил, что дело к нему не поступало. И это в то время, когда адвокат и мать Михаила Жукова получают отписки с формулировкой, что «идет расследование» и «следствие не законченно».

«В ответе из Моспрокуратуры стала появляться интересная фраза, — комментирует адвокат. – «…. по жалобе осужденного возбуждено производство по новым обстоятельствам». Но это не соответствует действительности.  Новое производство было возбуждено по ходатайству правозащитника Андрея Бабушкина и рассмотрено прокуратурой города, о чем за подписью зампрокурора города Маркова Б.П было сообщено Бабушкину.
Причем о возбуждении нового производства с 18 августа 2016 года не было сообщено ни самому Михаилу Жукову, ни его матери, которая была инициатором огромного количества жалоб. Информация о том, что производство по делу возобновили им стала известна от Бабушкина 26 октября 2016 года. Уже тогда было 90 дней БЕЗДЕЙСТВИЯ, сейчас срок подходит уже к 730 дням! И в деле до сих пор нет никаких подвижек».