Десяток вопросов по Уфимской двадцатке.

Настоящая трагедия (а скорее, трагифарс) разворачивается в эти дни в Верховном Суде России. Судебная коллегия ВС по делам военнослужащих рассматривает в апелляционном порядке дело по обвинению группы мусульманских активистов из Башкортостана (вовсе никаких не военнослужащих), которая зовётся в народе «уфимская двадцатка».

Судебная коллегия приступила к прениям сторон. Это стоит послушать всем, кто может в эти дни посетить здание Верховного суда, что расположено по адресу: Малый Харитоньевский переулок, 12 (вход свободный, но при себе обязательно иметь паспорт).
За последнее время прошло несколько дел, связанных с движением Хисб ут-Тахрир (организация запрещена в РФ) с неясными, «мутными» обвинениями — с одной стороны, и непомерно длительными, порой гигантскими сроками — с другой стороны. Один из моих подзащитных приговорён к 24 годам лишения свободы с отбыванием в колонии строгого режима, другие — к несколько меньшему сроку. Прокуратура в своём апелляционном представлении потребовала ужесточения наказания…

Это заставило нашу команду адвокатов-международников вступить в дело и попытаться разобраться с природой этой кампании, затеянной властями.

Коль скоро затевается репрессивная кампания «по борьбе с…» необходимо понять, кому это выгодно, кто является её бенефициаром.

Прежде всего, это необходимо правоохранительным органам. Благодаря этой кампании есть возможность без особого напряжения «выявить» множество «преступных» групп и героически завоевать себе звёзды, звания, должности. Это довольно подленький бизнес. Они проводят ОРМ (в народном фольклоре: особо репрессивные мероприятия), внедряют агентов, которые нередко действуют весьма провокационно. И вместо борьбы с реальной преступностью, с откровенным бандитизмом и «крышеванием», с коррупцией, которая поразила государство, многими нерасследованными преступлениями, они — без особого напряжения и риска — сетями выгребают десятки людей, которые приходят на собрания в поисках смысла жизни, религиозных знаний, совместного чтения религиозной литературы, среди которой появляются брошюры запрещённой в России «Хизб  ут-Тахрир» (организация запрещена в России). Вот эти люди и становятся жертвами этих подленько расставленных сетей.

Если вы непредвзятый наблюдатель, вы немедленно обнаружите, что в деле нет даже признаков насильственных действий или хотя бы приготовления к ним, что попросту нет состава преступления.

Если вы непримиримый «борцун», вы скажете: да пускай их всех сажают на всякий случай и побольше, чтоб другим неповадно было.

Но мы имеем в этом деле, помимо чисто человеческого сочувствия, ещё и живой профессиональный интерес.

Наше подробное правовое заключение ещё впереди — пока суд отказался принять даже мотивированные апелляционные жалобы вновь вступивших в дело адвокатов после ознакомления их с материалами более 374-томного дела.

А пока — десять коротких вопросов из серии «один любопытный может задать столько вопросов, что сотня умных не ответит».

1. Почему людей привлекают к уголовной ответственности и приговаривают к предельным срокам заключения за деятельность, которая не содержит ни малейших признаков террористических или насильственных действий и почему решение Верховного суда РФ, которым это движение запрещено, так и не было официально опубликовано, с тем, чтобы лица, чьи права оно затрагивает, могли хотя бы обжаловать его?

2. Почему система судов по делам военнослужащих рассматривает дела в отношении не военнослужащих и даже не комбатантов, никогда не прибегавших к оружию и не собиравшихся это делать? Как сложилась такая ненормальная практика, и чем она оправдана?

3. Почему суд первой инстанции рассмотрел самую важную часть процесса в закрытом судебном заседании, в отсутствии оправдания этого какими-либо законными основаниями?

4. Почему за малейшую попытку выступить с заявлениями и возражениями подсудимые удалялись из зала суда «до конца судебных прений», так жестко, что другие подсудимые просто опасались выступать со своими заявлениями?

5. Невозможно установить, где, у кого и при каких обстоятельствах была изъята запрещённая литература, которая «появилась» для формирования состава преступления и доказательств по делу, куда из материалов дела исчезли протоколы обысков, кто не обеспечил их сохранность, а также почему были уничтожены акты ОРМ?

6. Что происходило в суде первой инстанции с защитой по этому делу — была ли она эффективной и адекватной, если судить по позиции и действиям защиты, отраженной в протоколе судебного заседания?

7. Что не так с этим протоколом судебного заседания, если он не соответствует — по заявлениям осуждённых — ходу процесса, аудиозаписи процесса, а замечания осуждённых на протокол судебного заседания не рассмотрены?

8. Мог ли суд первой инстанции быть справедливым и беспристрастным, если его многочисленные решения относительно содержания подсудимых под многолетним «предварительным» арестом уже признаны Европейским Судом нарушениями прав человека?

9. Почему суд апелляционной инстанции начал рассмотрение дела, несмотря на неознакомление осуждённых с десятками судебных томов дела, а вновь вступивших адвокатов — со всеми материалами дела?

10. Почему судебная коллегия по делам военнослужащих, даже не дожидаясь окончания процесса, занялась репрессиями против адвокатов, направлением представлений, на основании которых против них инициируются дисциплинарные дела? За то, что они реагировали на особо нетерпимые нарушения суда экстренными жалобами и телеграммами в адрес Председателя Верховного суда РФ? А не должен ли адвокат в случае произвола любых должностных лиц отстаивать права своих подзащитных всеми не запрещёнными законом способами, вместо того, чтобы пассивно наблюдать, как происходят необратимые процессуальные нарушения?
Вот такое дело рассматривается сейчас в Судебной коллегии «по делам вовсе не военнослужащих» жертв множества судебных ошибок, и это далеко не все, а лишь «самые-самые» вопросы…на эти вопросы должен дать ответы суд после заслушивания участников процесса в эти дни.

Фигуранты дела «Уфимской 20ки» Хизб ут-Тахрир на заседании по видеоконференцсвязи (фото: Пётр Курьянов).

Пока следует с сожалением отметить, что надежд на восстановление справедливости ничтожно мало — достаточно сказать, что прения сторон были начаты со скандала, а именно с нарушения принципа состязательности. Посудите сами. Две стороны подали в апелляционном порядке свои возражения против приговора суда. Кто в этом случае должен выступать первым? Правильно, обвинение. Чтобы защита могла хоть как-то возражать на доводы обвинения по результатам апелляционного разбирательства. Но суд оставил обвинению последнее слово(!), предоставив первое слово защите. Защитники возражали, но были вынуждены подчиниться. Через некоторое время после высказанных защитой протестов, внезапно, посреди выступлений представителей защиты, вдруг взял слово прокурор, который без какого-либо предисловия или обстоятельного анализа доказательств заявил, что приговор законный и обоснованный, а поддерживать апелляционное представление прокуратуры он не будет. Таким причудливым способом суд и прокурор, по-видимому, попытались оправдать нарушение принципа состязательности и порядка прений сторон.

Так что самым актуальным всё-таки является ещё один вопрос – одиннадцатый:

Устранит ли апелляционная инстанция все эти нарушения, отменив неправосудный приговор или беззаконие восторжествует?

Ответ этот вопрос смогут получить все небезразличные сограждане, которые посетят в эти дни процесс в здании Верховного суда на Малом Харитоньевском переулке.

Каринна Москаленко, адвокат фигурантов дела Хизб ут-Тахрир.