Эксперт Фонда «В защиту прав заключенных» рассказала о своем посещении колонии «Черный дятел»
Лариса Захарова — эксперт Фонда «В защиту прав заключенных»* из Екатеринбурга. Месяц назад она посетила ФКУ ИК-6 УФСИН России по Кировской области, также известную как «Черный дятел». Эта колония особого режима уже не раз привлекала внимание правозащитников и журналистов. Именно в ней под началом Александра Михайловича Бибика осуществлялись пытки и беспредел. Подробнее о том, что происходит в ИК-6 можете прочитать здесь. Мы пообщались с Ларисой Захаровой, и она рассказала о своей поездке в ИК-6.
ИК-6 попала в наше поле зрения давно, но я начала туда ездить с того момента, как туда из исправительной колонии в Татарстане направили сначала одного заключенного, жителя Забайкальского Края. Но к нему я не могла попасть, так как начальник колонии Бибик не пускал меня. Впоследствии я приезжала еще раз, тогда в ИК-6 привезли и другого моего подзащитного.
Потом к нам обратилась в организацию Светлана Суховских, сообщив, что ее брата обвиняют в убийстве активиста. Я поехала туда к нему, но меня опять не пустили, что впоследствии стало предметом исковых требований. В результате суд в Екатеринбурге признал действия администрации ИК-6 незаконными. Тем временем я периодически, раз или два раза в месяц, ездила к заключенным, с начала января этого года планировала встретиться с пятью-шестью осужденными, но ни к одному начальник ИК-6 меня не допустил. Начальник постоянно мне говорил, что ни к кому меня не пустит.
Кроме того, к нам обращались родственники осужденных, находящихся в ИК-6, а потом и мы сами узнавали данные тех, кто нуждается в помощи. Но администрация колонии добивалась от этих людей отказов от встречи с правозащитниками. Все это, как мне потом рассказывали, делалось под угрозой сексуального насилия. Впоследствии мне удалось поговорить о одним из освободившихся осужденных, и он рассказал мне о том, что происходит в ИК-6.
В этом году меня на протяжении многих месяцев не пускали в ИК-6. Я приезжала вместе со Светланой Суховских, Дмитрием Смагиным, бывшим членом ОНК. Он также рассказывал о том, что происходит в колонии и какие нарушения были выявлены во время их проверок.
В последний раз я приезжала в ИК-6 в ноябре. Сначала мы созвонились с Андреем Владимировичем Бабушкиным и решили, что мне тоже надо там быть и что они поставят вопрос перед начальником колонии о моем допуске. Я сообщила, кого из заключенных вызвать к комиссии из СПЧ. В ИК-6 вместе в Андреем Бабушкиным и Евой Маркачевой я пройти не смогла, поскольку не являюсь членом СПЧ. Я могла встретиться с осужденными лишь в порядке краткосрочного свидания.
Члены СПЧ смогли пройти непосредственно на территорию колонии вместе с представителями УФСИН по Кировской области, с представителями прокуратуры, а также с УПЧ по Кировской области Галиной Бурковой. Я заблаговременно приехала к воротам колонии, чтобы дождаться их, и уже в присутствии всей этой толпы проверяющих рассказала, что происходит в ИК-6, что меня к заключенным не пускают в течение длительного времени, по всей вероятности, чтобы никакая информация не выплыла о том, что заключенные будут говорить с правозащитниками.
Впоследствии я узнала, что на заключенных, с которыми я встречалась, оказывали давление, чтобы они отказались от встречи со мной. Да и начальник колонии Бибик давал мне понять, что не пустит меня к заключенным, требовал, чтобы я стала защитником по постановлению суда.
По приезде в ИК-6 мне разрешили встречу только с одним заключенным, который не отказался от свидания. Но, встретившись со с мной, он сообщил сотрудникам ИК-6, что ожидал другую правозащитницу. Осужденный хотел отказаться от общения со мной, но я сказала ему ключевые слова, от кого я про него узнала, и он согласился беседовать. Это, по всей вероятности, не входило в планы администрации ИК-6.
На этой встрече заключенный сильно разнервничался, когда стал говорить, что его и других осужденных избивали, пугали сексуальным насилием. Сказал, что после свидания со мной его, скорее всего, убьют. Я, конечно же, приняла решение, что приеду к нему снова и никуда не уеду.
19 ноября я снова приехала в колонию. Там оставался из членов СПЧ только Игорь Каляпин. Он рассказал, что ему запрещают беседовать с с заключенными конфиденциально.
Меня пустили к осужденным только после его ухода. Я посетила двух осужденных. Помимо меня к одному из заключенных, которого в ЕПКТ перевели, приезжал адвокат из Москвы. Адвокат тоже обратился к нам, чтобы мы взяли на контроль пребывание в колонии его доверителя. Адвокат получил во время встречи заявление от осужденного о том, что он нуждается в юридической помощи эксперта Фонда «В защиту прав заключенных»*, и мне удалось в тот день пообщаться уже с двумя осужденными. Первый из них, Магомед Мацоев, рассказал, что уже в третий раз его приводят в ЕПКТ. Помимо этого, его и других осужденных заставляют работать в тяжелых условиях за крошечную зарплату — 80 рублей в месяц. Также он рассказал, что в первый раз по прибытии в ИК-16 его подвергли пыткам: надели на голову черный мешок и начали затягивать, отчего мужчина потерял сознание, упал, а когда очнулся, понял, что полностью голый и лежит растянутый и привязанный на козлах, как на распятии. Его тело, включая гениталии, было намазано какой-то согревающей мазью, на него лили какую-то зловонную жидкость, отчего все словно бы горело. Его также избивали, заставляли писать доносы на других осужденных и отказываться от воровских традиций, хотя, по словам Моцоева, он их никогда не придерживался.
Второй раз его отправили в ЕПКТ за то, что он требовал законного исполнения положенных по условиям содержания вещей от администрации колонии и писал жалобы прокурору. В третий раз его отправили в ЕПКТ по этой же причине: как ему намекнули, за его жалобы.
Осужденному надоело терпеть подобное обращение, и он решил все рассказать правозащитникам. Так он и сообщил мне о том, что происходило.
На следующий день я встретилась с заключенным по фамилии Иванов. Он разговаривал со мной спокойнее, чем Магомед Мацоев: его уже перевели в безопасное место. Он уже беседовал с Игорем Каляпиным и с прокурором, подавал заявление. С его слов, и прокурор, и представители УФСИНа все записали. Он надеялся, что будет возбуждено уголовное дело.
У посещенных осужденных взяла заявления о том, что они нуждаются в юридической помощи представителей Фонда «В защиту прав заключенных»* и о том, что любые отказы от такой помощи следует считать полученными под давлением.
Я пообещала, что буду приезжать к этим двум осужденным, но через неделю у меня не получилось приехать, из-за судебных заседаний, на которых я должна была присутствовать, и болезни. Но мне удалось связаться с братом Иванова, и он рассказал, что осужденного перевели из безопасного места в ШИЗО. Так происходит с теми заключенными, которые осмелились рассказать о противоправных действиях, совершенных в их отношении или в отношении других осужденных. Их начинают от основной массы заключенных, так сказать, прятать и уже в камере с ними могут сделать все, что угодно. Родственник осужденного также передал мне, что при водворении в ШИЗО у Иванова появился синяк на ноге, видимо, его избили. И действительно, впоследствии, когда мне прислали заявление об отказе в возбуждении уголовного дела в отношении Иванова, там было написано, что на момент осмотра у него телесные повреждения были на ноге.
Я снова собиралась ехать в ИК-6, очень беспокоилась за судьбу моих доверителей. Особенно за судьбу тех, кто встречался членами СПЧ. Их снова нужно посетить. Насколько мне известно, Игорь Каляпин отправлял к Иванову и к еще одному осужденному, Красноусову, адвокатов. Подробно о результате их встреч мне, к сожалению, не известно, но точно знаю, что подробный опрос адвокат провел. После этого поступила во такая информация: буквально в понедельник мне позвонила родственница осужденного из ИК-6 и рассказала, что при разговоре с ним, он ей сообщил о самоубийстве одного из заключенных. Фамилию он назвать не мог. Мы начали искать родственников погибшего, я об этом на странице Фейсбука написала с надеждой, что кто-то отзовется. 16 декабря я побеседовала с матерью погибшего. Она рассказала, что они не знали, как действовать дальше. Когда они забирали тело своего сына, что патологоанатом сказал, что у него сломана грудная клетка, объяснив, что это результат реанимационных мероприятий. Видимо, его хотели откачать. Тем не менее отец и мать осужденного, — его зовут Долгих Константин Олегович, как мы узнали, — увидели фотографии, сделанные сотрудниками ИК-6 в камере, где лежал погибший. У него на руке след от иглы, возможно, у него брали кровь при жизни. У родных осужденного большие сомнения в том, что он покончил с жизнью. Наоборот, он накануне он переписывался с матерью, просил посылку на Новый Год, ждал кассационного рассмотрения на приговор и собирался записаться на длительное свидание. Все эти действия говорят о том, что человек любил жизнь и не хотел кончать с собой.
Сейчас тело увезли в Ростовскую область, в город Шахты, и похоронили. Родственники Константина Долгих все еще отказываются верить в то, что смерть их сына была добровольной, и будут добиваться справедливого расследования обстоятельств произошедшего. Они даже согласны на эксгумацию трупа. Сейчас я подала заявление в Следственный комитет РФ по факту смерти осужденного Долгих. Также в Следственное Управление г. Кирова подала.
Родственники погибшего связались еще и с другими правозащитниками. Сейчас они согласны, чтобы информацию о гибели Константина Долгих везде распространяли, а им помогли добиться справедливости.
Я планирую снова посетить ИК-6 в ближайшее время и лично убедиться, что там происходит сейчас. С моего последнего посещения прошел уже месяц, и я боюсь, что ситуация там может стать критичной, потому что один человек в ИК-6 уже погиб. Нам известно, что он подавал проверяющему прокурору заявления о противоправных действиях в отношении него. Также нам известно от его матери, что Бибик пытался возбудить в отношении него уголовное дело по статье 306 УК РФ (заведомо ложный донос).
После того, что случилось с Долгих, заключенные вообще боятся что-либо говорить.
*Фонд «В защиту прав заключенных» признан иностранным агентом по решению Минюста.
