«Из-за куполов на кулаке». Священник заступился за жертву произвола полиции
Сергей Лютых. Помощник начальника столичного УФСИН по организации работы с верующими протоиерей Константин Кобелев рассказал в соцсетях о том, как одного из его подопечных — 26-летнего инвалида Максима Хохлова — поспешили обвинить в краже и посадили в СИЗО, едва тот вышел из колонии. Подробности — в материале РИА Новости.
Банальная кража
Инцидент, ставший поводом для обращения к священника к общественности, произошел 5 января. По словам приятеля «жертвы произвола», знакомого с фабулой дела, — Александра Казанцева, — в этот день Максим познакомился с мигрантом из Средней Азии по фамилии Муминов. Они вместе выпили, а спутник Максима явно «перебрал» так, что потерял способность стоять на ногах.
В тот момент, когда Хохлов пытался помочь Муминову выбраться из вагона метро на конечной станции «Бульвар Дмитрия Донского», их заметили полицейские.
Обоих доставили в отдел, и уже там Максим извлек из своего кармана телефон Муминова, а тот заявил, что вещь эту Хохлов у него тайным образом похитил.
Максима арестовали, возбудив уголовное дело о покушении на кражу.
Источник РИА Новости в правоохранительных органах утверждает, что этот эпизод напоминает распространенный вид кражи, с которым регулярно сталкиваются сотрудники полиции в метрополитене. «Сначала происходит знакомство с целью совместного распития, а затем, когда один из собутыльников становится уже достаточно пьяным и засыпает, второй решает прихватить у него кошелек и (или) мобильник, мол, протрезвеет и подумает, что сам потерял», — отмечает он.
«Вешать» на невиновного кражу полицейским из УВД по Московскому метрополитену, по мнению источника, нет никакой нужды.
«Таких преступлений идет целый вал и они неплохо раскрываются, благодаря записям с видеокамер, — говорит источник. — А еще в подземке есть специализированный отдел, занимающийся карманными кражами. Эти ребята действуют скрыто и свое дело знают отлично».
Где запись?
Происшествия с Максимом в новостной ленте полицейского управления найти не удалось, и здесь не все так очевидно, как кажется на первый взгляд.
По словам Александра Казанцева, узнавшего об обстоятельствах инцидента от Максима, мигрант передал телефон Хохлову по своей воле и на время, так как у мобильника Максима сел аккумулятор. «Этот якобы украденный смартфон тянет тысяч на пять рублей. Никак не больше. У Максима телефон намного дороже — он на такой бы не позарился», — отметил собеседник РИА Новости.
Прояснить ситуацию помогла бы запись с камеры видеонаблюдения в вагоне, но ее в деле нет и следователь, по словам Казанцева, отказывается приобщать этот материал к производству.
Кроме того сторона защиты считает, что Муминов дал показания под угрозой выдворения за пределы страны. И если бы Максим действительно похитил у него мобильник, то выбросил бы этот вещдок еще при приближении полицейских.
А вообще, Казанцев уверен, что решение «повесить» на Хохлова кражу у полицейских возникло, когда они увидели его «зоновские» наколки. «Наверняка, из-за куполов на кулаке, — сказал он. — А судимый человек у нас в стране проклят на всю жизнь и может быть объявлен виновным в чем угодно».
Тюремный библиотекарь
Протоирей Константин Кобелев требует если не освобождения Хохлова, то хотя бы более тщательного рассмотрения его дела, индивидуального подхода к личности обвиняемого.
«Попытки взять его на поруки или изменить меру пресечения на домашний арест закончились ничем. Ситуация усугубляется тем, что Максим — инвалид, в колонии он ослеп на правый глаз», — написал священник на своей странице Facebook.
Столь пристальное внимание отца Константина именно к этому «бывшему зэку» обусловлено тем, что Максима можно поставить в пример удачного исправления и ресоциализации осужденного — явления чрезвычайно редкого для российской действительности.
Хохлов отсидел девять лет за убийство: в 16 лет (по «малолетке») они с приятелем в драке забили до смерти человека. В мордовской колонии (ИК-12) Максим заведовал библиотекой, создал там фоно- и фильмотеку. Результаты этой работы, пускай и без упоминания фамилии Хохлова, были отмечены в 2015-м на презентации Национальной электронной библиотеки с участием председателя правительства России Дмитрия Медведева.
Принимал Максим активное участие и в жизни общины при храме, расположенном в одном здании с библиотекой.
А еще Хохлов, будучи заключенным, стал фигурантом громкого дела о строительстве бани на территории колонии за счет средств осужденного по фамилии Махонин, стремившегося добиться, таким образом, смягчения условий проживания в учреждении.
По словам адвоката Андрея Виканова, бывший начальник колонии Милакин зимой 2012 года делегировал полномочия по организации этой работы Хохлову: жена Махонина 220 тысяч рублей перечислила жене Максима и деньги ушли на закупку строительных материалов.
Милакина позднее пытались привлечь к уголовной ответственности за превышение должностных полномочий, но дело прекратили по истечению срока давности. А Максима в течение долгих месяцев склоняли к самооговору, мол, деньги он взял по своей воле и использовал в личных целях.
Виканов тогда твердил, что Хохлов 10 месяцев провел в ШИЗО, где его пытали, чтобы добиться признания. Это дело взяли на контроль в аппарате омбудсмена Эллы Памфиловой. Максима навещали известные правозащитники. И со временем горе-обвинители от Хохлова отстали.
На свободу Максим вышел в ноябре 2016 года. Будучи еще заключенным, он женился на Анне Глушковой. И теперь поселился у нее. Стал учиться на риелтора и параллельно работать помощником у опытных агентов по недвижимости.
Наложенные после освобождения ограничения Максим, по словам Казанцева, соблюдал: с 22 вечера до 6 утра находился дома.
Теперь же Хохлову грозит до пяти лет лишения свободы и наличие непогашенной судимости позволит суду вкатить ему «на полную катушку».
Исправительная карусель
Отец Константин уже давно работает с невольными постояльцами СИЗО, но до сих пор поражается тому, сколь велика вероятность однажды отсидевшего человека попасть за решетку вновь. Будто само общество выдавливает таких людей обратно в тюрьму.
«Когда человек попадает в уголовно-исполнительную систему, государство и общество вроде бы стремятся к тому, чтобы его исправить. На это тратятся бюджетные средства. А Церковь уделяет внимание духовной работе с осужденными, — рассказал Константин Кобелев РИА Новости. — Но как только человек выходит на свободу, отношение к нему меняется: правоохранительные структуры сразу же его в чем-то подозревают, общество смотрит враждебно. Отдельного какого-то внимания не уделяется и со стороны священства».
Столкнувшись с таким отношением, одни «бывшие зэки» начинают «подыгрывать публике»: примыкать к группам, объединенным общим тюремным прошлым, а другие — замыкаются в четырех стенах родительского дома. Лишь немногие способны под прессингом молчаливого осуждения строить свою жизнь вместе с обычными («неотсидевшими») людьми.
«Когда начальнику нашего отдела хотелось подчеркнуть, что участковый ничего не делает, он говорил: «Ты что там все «профилактируешь», где раскрытые преступления?» Исторически сложилось так, что работу полицейских измеряют конкретными «палками», а не исправленными судьбами. И в этом корень проблемы», — рассказал РИА Новости бывший участковый уполномоченный одного из столичных ОМВД.
Стоит отметить, что государство все же ищет пути преодоления сложившейся ситуации. Летом прошлого года был принят рамочный Федеральный закон о профилактике, одним из авторов которого был член комитета Совфеда по обороне и безопасности, генерал-полковник милиции Александр Чекалин, бывший первый замминистра внутренних дел России.
На днях он выступил на расширенном заседании коллегии столичного главка МВД, посвященном итогам работы московской полиции за 2016 год, и рассказал стражам порядка о проблемах ресоциализации осужденных.
«Отбывший полагающийся срок человек рассчитался перед обществом за содеянное. Ему нужно дать шанс начать все с начала, — отметил Чекалин. — И государственная система профилактики преступности должна ему такую возможность предоставить».
По его словам, содержание одного заключенного обходится государству в 200 тысяч рублей в год, а всего таких людей около 630 тысяч. «Огромная нагрузка на бюджет, и если даже часть этих денег направить на профилактику, то многих преступлений и жертв мы могли бы избежать», — сказал генерал.
