Конвоир избил Дмитрия Иванова
На заседании по делу Дмитрия Иванова 18 января выступили три свидетеля: Андрей Строганов, Григорий Михнов-Вайтенко и Михаил Лобанов. Все они положительно характеризовали Дмитрия. После заседания обвиняемый был избит конвоиром. Приводим рассказ о случившемся самого Дмитрия.
«Привет, это Дима. Живой и здоровый, но слегка помятый и очень злой. То, о чем я расскажу вам, — не вопиющий случай, а стандартная практика, существование которой не хочется замечать, пока она не коснется вас лично.
— Руки! — конвоир протянул наручники в окошечко аквариума.
— Старшой, повремени, не закончили же еще.
— Подошёл сюда, я сказал, руки давай, заседание окончено.
— Да подожди ты, судья в зале еще, а мне надо с адвокатом пообщаться.
Аквариум открывается, конвоир силой заковывает меня в наручники за спиной и утаскивает за дверь. Это то, что вы могли видеть, а за дверью — другой мир. Изнанка здания суда, скрытая от посторонних глаз: сеть коридоров и лестниц, связывающая все залы с камерным блоком в подвальном помещении или на цокольном этаже. В камерах — арестанты, ожидающие своего заседания или возвращения в тюрьму. В пустых коридорах — тишина, нарушаемая обычно только звуком шагов конвоя и лязгом дверей, но с пугающей частотой заполняемая криками.
С заломаными за спиной руками меня спустили по лестнице. Когда дверь камерного блока закрылась за нами, конвоир выключил свой видеорегистратор, и мне прилетел удар кулаком поддых.
— Ты че, сука, о**ел? — вырвался у меня сам собой вполне резонный риторический вопрос. Такой наглости и глупости я, признаться, был удивлен. В ответ последовало несколько более сильных ударов, сопровождаемые оскорблениями и бравадой о том, что ему за это ничего не будет, а я занимаюсь херней и совсем страх потерял. Я, переводя дух от ударов, на понятном языке объяснял собеседнику, что он не прав в частной ситуации, да и в целом так себе человек. С каждым ударом делать это становилось сложнее и сложнее, вскоре я повалился на пол, а мент поволок меня в сторону туалета. На шум прибежал второй конвоир, но никакого участия в процессе не принял, а просто стал наблюдать, заодно прикрывая собой камеры. Первый, дотащив меня к туалету, резко вывернул вверх левую руку. Я закричал от боли и со стороны камер послышались удары в двери — арестантская солидарность. Происходящего они не видели, но прекрасно понимали, что значат эти звуки. Боль в плече и в запястьях была невыносимой, наручники глубоко врезались в кожу, пальцы онемели. Я кричал, что было сил, мужики колотили в двери камер, а конвоир продолжал сыпать оскорблениями и угрозами, пытаясь окунуть меня головой в унитаз. Я отчаянно вырывался, работая ногами, головой, зубами, словно загнанный зверь.
Спустя сколько-то минут или секунд — сказать невозможно — он оставил эти безуспешные попытки, уложил меня на пол и перешел к любимой теме всех извращенцев в погонах.
— Сейчас вы**у тебя дубинкой и обоссу, — медленно проговорил он, замахиваясь, поочередно нанося удары по затылку и ягодицам.
Сил отвечать уже не было, и я только тяжело дышал, уткнувшись лицом в пол.
— Заканчивай там, а, и иди сюда, — послышался голос старшего смены из коридора. Он повиновался зову начальника, и мы остались со вторым конвоиром. Тот расстегнул мне наручники, предложил мне умыться, усадил на лавку и пристегнул меня к ней, наставляя, что распоряжения надо было выполнять сразу, и что оскорблять сотрудников не хорошо. Хорошо ли всё остальное, он сказать затруднялся: ничего не видел и не слышал.
Через несколько минут вернулся первый мент — весь красный, с круглыми глазами навыкате. Он молча отвел меня в камеру, где я сходу выложил все немного обеспокоенным, но не сильно удивленным арестантам: они конечно, выслушали и поддержали, но то, что в московских судах работают беспредельщики для них не стало новостью.
В СИЗО ситуацию также восприняли как дежурную. По приезде я сразу же обратится к врачу, который зафиксировал побои, выдал обезболивающих и посоветовал разрабатывать большие пальцы: по его словам, защемление нервов — типичное последствие «применения спецсредств».
— Из какого суда приехал? Ну да, слышал, они там не церемонятся… — заключил доктор то ли с сочувствием, то ли с одобрением подобных практик».
Фото: Дарья Корнилова
