Попытка жить без пыток. Российский ГУЛАГ ХХI века должен быть разрушен
20 лет работы движения «За права человека» и 10 лет работы фонда «В защиту прав заключенных» убедили меня, что насилие в колониях не только не искореняется, но в последнее время только усиливается. Ярославский случай — это и большой успех правозащитников «Общественного вердикта» и «Новой газеты», и большое везение, что съемка насилия сделана настолько конкретно, что можно пофамильно указать насильников.
Редкий случай, когда от фактов нельзя скрыться. Однако это не первое видео избиения в колонии. Достаточно набрать в поисковой системе слова «пытки в российских колониях», и она сразу выдаст более миллиона ссылок на видео, на которых запечатлены либо избиение заключенных, либо интервью с пострадавшими. Масштаб впечатляет. Много чего можно найти. Эпизодически правозащитникам удавалось привлечь к этим случаям внимание общества, руководство ФСИН делало вялые движения по наведению порядка, а потом все возобновлялось. Поэтому сейчас задача правозащитного сообщества и гражданского общества в стране — добиться, чтобы после событий в Ярославле были предприняты действия, которые бы продвинули борьбу по защите заключенных от пыток. Мы не должны упустить этот момент.
Можно ли сейчас доверять тем заявлениям руководства ФСИН и Следственного комитета, которыми они хотят успокоить общество и заверить, что расследуют все до конца, посадят кого надо и в дальнейшем подобного не будет происходить? В частности, ФСИН уже заявила, что создает в каждом регионе комиссии, которые будут собирать заявления о пытках и расследовать эти пытки. Я уверен, что торопиться доверять не стоит. Хочу отметить, что схожие события, всплеск внимания общества к теме пыток и реакцию тюремного ведомства мы уже наблюдали сравнительно недавно — полтора года назад в связи с делом Ильдара Дадина.
Вкратце напомню, Ильдар Дадин, известный московский гражданский активист, попал в пыточную карельскую зону ИК-7, был определен в штрафной изолятор, где его каждый день пытали — ставили на растяжку и применяли другие приемы. Дадин передал через адвоката письмо, оно было обнародовано, после чего были массовые пикеты, петиции. Восьмого декабря 2016 года на встрече Совета по правам человека с президентом был сделан доклад и до главы государства довели информацию о том, что по многим признакам насилие по отношению и к Дадину, и другим заключенным в ИК-7 действительно применялось.
Движение «За права человека» тогда очень много занималось делом Дадина, проводило пресс-конференции, требовало расследования, направляло адвокатов в карельские колонии и собрало многочисленные свидетельства пыток заключенных. В конце 2016 года я получил предложение встретиться с руководством ФСИН. На этой встрече присутствовал заместитель руководителя ведомства Валерий Максименко, он познакомил меня с замначальника Управления собственной безопасности ФСИН Александром Пекленковым, они все жали мне руку, говорили, что очень меня уважают, предложили создать совместно с правозащитниками рабочую группу по расследованию пыток и насилия в системе исполнения наказаний. Попросили рекомендаций. И я назвал несколько фамилий, в том числе Игоря Каляпина («Комитет против пыток»). На что тюремщики эмоционально ответили: «Нет, Каляпина не надо, мы ему не доверяем, он нас оклеветал перед президентом». И у меня уже в тот момент возникли сомнения относительно того, а можно ли им самим доверять.
В дальнейшем я несколько раз созванивался с Максименко, и было даже совещание с участием Валерия Борщева и Андрея Бабушкина, которые тоже должны были войти в рабочую группу, мы договорились, что сразу после Нового года встречаемся, вырабатываем регламент и начинаем работать — расследовать пытки, прежде всего в Карелии. Однако после новогодних праздников ни один из фсиновцев ни на один мой звонок больше не ответил. Никакого разговора о создании рабочей группы больше не шло. В Карелии тоже никто не был наказан. Только сейчас, спустя полтора года, начальник ИК-7 садист Сергей Коссиев уже по экономическим мотивам был снят с должности и оказался под уголовным делом. А расследования пыток так и не было. Внятной реакции ФСИН мы так и не добились, уголовные дела открывались, но потом были закрыты, а те заключенные, которые давали показания о пытках, сейчас наказываются дополнительными сроками, кто якобы за «дестабилизацию работы колонии», кто за «ложный донос». Массовые пытки в Карелии прекратились, но это скорее результат усилий правозащитников, а не действий ФСИН.
В этот раз у меня есть все основания не доверить руководству ФСИН, и я предлагаю всем следовать моему примеру. Единственной реакцией общества должно быть выражение недоверия всему руководства ФСИН, в том числе руководителю-невидимке Геннадию Корниенко, который не сделал ни одного публичного высказывания по событиям в ярославской колонии.
И чтобы не быть голословным и показать актуальность темы насилия в местах лишения свободы, хочу обратиться к двум материалам, полученным нами всего лишь за один последний месяц.
Первый — обращение с жалобой на пытки в ИК-5 Пензенской области, привожу цитаты:
«Находясь в ФКУ с февраля 2016 года, я был помещен в СУС (строгие условия содержания). В 2016–2017 году был неоднократно избит начальником оперчасти ИК-5 Новиковым. Он бил меня за отказ стереть татуировку с предплечья наждачной бумагой. За отказ это сделать он угрожал, что заколотит меня до смерти»… «Мне угрожали, что сделают из меня овощ»…«Не отвязывают даже в туалет. Заставляют ходить под себя. Пищу принять невозможно, так как руки были связаны. В душ водили один раз, но принять его было невозможно, потому что ноги и руки не работали из-за долго пребывания на «растяжке».
И второй — жалоба заключенного из ИК-7 города Ржева, цитирую слова адвоката, который посещал заключенного по жалобе:
«…При очередном посещении мной Гаджиева 21.05.2018 г., у него на голове была надета зимняя шапка – ушанка, которая была очень плотно примотана к его голове вокруг шеи и под подбородком скотч-лентой, от чего ему было даже трудно дышать. На мои требования снять эту шапку, как не дозволенную меру, ответили, что якобы Гаджиев пытался разбить себе голову об стенку и эта мера направлена на заботу о его здоровье. Так же последний мне сообщил, что с 16.05.2018 г., как к нему применили наручники, он в течение всего дня находится в положении растяжки, то есть руки пристегнуты по разные стороны, стоит в «распятом» виде. Уже более недели его не выводят в баню. При этом от Гаджиева исходил неприятный запах, что он объяснил тем, что все эти дни его не выводят в туалет, и он вынужден «ходить под себя», то есть Гаджиев содержится в состоянии полной антисанитарии и нарушений требований гигиены, при том, что после прибытия в ИК — 7 у Гаджиева на ногах появилось множество гнойных ран – фурункулов и ноги распухли… 24 мая 2018 года при посещении мной Гаджиева я решил проверить состояние личной гигиены и настоял на том, чтобы он продемонстрировал нижнее белье. В присутствии сотрудников учреждения дежурного по ШИЗО прапорщика Разумовского и оперативного сотрудника Горячева мы убедились в том, что действительно в туалет его не выводили. Так как его белье содержало огромное количество фекалий. Я настоятельно просил сотрудников срочно пригласить начальника медчасти Степанову Е.Ю., которая мне твердила, что осужденного два раза в неделю моют и его состояние гигиены она лично проверяет, и ВРИО начальника ИК Лебедева, который также утверждал, что Гаджиев все врет. Однако к нам так никто и не пришел. Я также просил дежурного включить весящий у него на груди ведеорегистратор (чтобы зафиксировать. — «МК»), в каком состоянии находится Гаджиев, на что он отказался…»
Если бы я более подробно посмотрел архив обращений за последний год, то привел бы еще десятки таких случаев. Вчера стало известно из СМИ, что в ИК-6 Брянской области был убит заключенный. Надзиратель связал ему руки и рот заткнул простыней, потом о нем забыл. Человек задохнулся. Фамилия заключенного Петраков.
По моей оценке, система исполнения наказаний в России разваливается, и даже если и Корниенко, и прочее руководство ФСИН пытаются, как они неоднократно убеждали правозащитников, навести порядок, то у них определенно ничего не получается. Но, может быть, и не пытаются.
Некоторые коллеги мне говорят, а будет ли лучше, если убрать Корниенко? Не знаю. Но если руководство ФСИН претендует на то, чтобы остаться, они должны оправдаться перед обществом и доказать, что они на что-то способны. Перечислю, не выстраивая в стройный ряд, действия, которые должны быть произведены:
Провести парламентские слушания с участием обеих палат и правозащитников по теме пыток в местах лишения свободы. Корниенко по крайней мере должен выступить и публично сказать, что по этому поводу он думает и что он намерен делать.
Создать парламентскую комиссию, обязательно пригласив в нее правозащитников, по расследованию случаев пыток.
Провести парламентское расследование по ситуации с пытками в колониях. У правозащитников накоплены сотни фактов, есть списки пыточных зон, в которых насилие происходит фактически ежедневно. Мы готовы предоставить всю эту информацию. Депутаты же имеют право посещать любую колонию, пора им оторвать задницы от кресел и посмотреть, что творится в так называемых исправительных учреждениях. До сих пор мы не услышали голоса ни одного депутата о событиях в Ярославле.
Вернуться к формированию общественно-наблюдательных комиссий с участием только граждан, имеющих правозащитный опыт. Исключить из ОНК бывших силовиков. Уверен, что сознательная политика изгнания правозащитников из ОНК непосредственно курируется руководством ФСИН и ФСБ.
В регионах создать комиссии с участием местных депутатов и правозащитников для помощи парламентскому расследованию.
По совокупности собранных фактов решать кадровые вопросы по отстранению руководителей УФСИН и колоний, которые запятнали себя незаконным применением насилия по отношению к заключенным.
Я перечислил минимальные действия, которые могли бы убедить общество, что руководство ФСИН и страны пытается решить эту проблему. Считаю необходимым, чтобы президент высказался в ближайшее время на эту тему.
Но я допускаю также, что руководство страны такую задачу перед собой и не ставит, а сознательно поддерживает современный российский ГУЛАГ для публичной демонстрации его и устрашения оппонентов режима. Чтобы те, как говорится, «следили за базаром» и понимали, где могут оказаться, если перегнут палку критики полицейского режима, который устанавливается в стране.
Лев Пономарев, «МК»
