Принципиальный секретарь: как отличник-юрист стал подсудимым
В Петербурге будет вынесен приговор по делу секретаря суда Александра Эйвазова. На днях прокуратура отказалась от обвинения Эйвазова в клевете на судью, но обвинение в воспрепятствовании осуществлению правосудия остается. Защита Эйвазова уверена, что молодой человек оказался в СИЗО, поскольку раскрыл неприглядные подробности работы судебной системы.
Александр Эйвазов – выпускник-отличник юрфака Северо-Западного института управления РАНХиГС, начал работу секретарем суда в Октябрьском районном суде 31 октября 2016 года, но проработал совсем недолго. Его начальницей была судья Ирина Керро. Александра Эйвазова с первых дней неприятно удивили порядки, царящие в суде: неограниченный рабочий день, заседания, затягивающиеся чуть ли не до ночи, а также тот странный, с точки зрения молодого человека, факт, что судья общается со следователями и прокурорами. Принесенную следователем судье банку кофе он расценил как взятку. Эйвазов стал записывать разговоры, которые, по его мнению, компрометировали судью. В один из своих рабочих дней Эйвазов присутствовал на рассмотрении дела депутата Тимофея Кунгурова, которого обвиняли в покушении на мошенничество. 15 ноября 2016-го Эйвазов фиксировал прения по этому делу, сразу после чего он заболел, о чем свидетельствует взятый им больничный лист. Поэтому он не успел подготовить протокол заседания и подписать его. Когда к нему пришли сотрудники суда и просили задним числом подписать протокол, он испугался и уехал в учебный отпуск в Сочи, а затем уволился с работы. В какой-то степени его отъезд был похож на бегство. Действительно, сам Эйвазов потом говорил, что боялся уголовной ответственности за подписание протокола задним числом. Но уголовной ответственности он все равно не избежал: его обвинили в клевете в отношении судьи Ирины Керро по части 3 статьи 298.1 УК: «Клевета в отношении судьи, соединенная с обвинением в тяжком или особо тяжком преступлении», а также в воспрепятствовании осуществлению правосудия. Скоро уже 11 месяцев как Эйвазов сидит в СИЗО. В октябре 2017-го правозащитная организация Amnesty International признала его узником совести.
Защищает Александра Эйвазова адвокат «Команды 29» Евгений Смирнов, который считает, что его подзащитного преследуют за гражданскую позицию, кроме того, с нарушениями кодекса:
– Александра обвиняют в том, что он не изготовил и не подписал протокол судебного заседания, тем самым воспрепятствовав отправлению правосудия. Но его обвиняют, что он не сделал этого, находясь на больничном, в учебном отпуске и после увольнения. И сам Александр, и мы, его защита, уверены в том, что истинная причина возбуждения уголовного дела – это его активная гражданская позиция и многочисленные жалобы на те нарушения закона, которые, по его мнению, допускались судьями Октябрьского районного суда в Петербурге, которые он предал гласности – только после этого на него завели уголовное дело. Судебное заседание было длинное, прения длились больше 8 часов, и он просто физически не успел изготовить протокол. Потом заболел. Сотрудники Октябрьского суда приходили к нему домой и просили подписать протокол задним числом – но он тогда уже не работал в этом суде. Мы полагаем, что он незаконно содержится под стражей, но это не единственное нарушение, связанное с его нахождением в СИЗО. По такой категории дел в СИЗО можно держать человека не более 6 месяцев, а он, в нарушение прямого указания закона, сидит там уже почти 11 месяцев. То есть, во-первых, его незаконно поместили в следственный изолятор – он ведь не пытался ни от кого скрываться. Во-вторых, он сидит там почти вдвое дольше допустимого срока. Там есть и подделка документов в уголовном деле следователями и судьями Октябрьского районного суда, и незаконное проведение оперативно-розыскных мероприятий. Сейчас дело выходит на финишный этап, предстоят прения сторон, защита будет выступать. На прошлом заседании прокурор попросил дать Эйвазову год реального срока, а мы будем настаивать на полной невиновности Александра. Это необычное дело – выяснилось, что судьи у нас, оказывается, умеют обижаться, а на обиды реагируют возбуждением уголовных дел. Мы считаем, что дело возбуждено за активную гражданскую позицию Александра. За то, что он предавал огласке нарушения, которые, по его мнению, происходили в Октябрьском суде, за свои высказывания в соцсетях.
Впрочем, есть и другое мнение. Так, адвокат Сергей Голубок указывает на то, что и в действиях Эйвазова есть много странного, что сложно объяснить одной принципиальностью. В частности, его отказ подписать приговор мог серьезно помочь депутату Кунгурову. Впрочем, состава преступления Голубок все равно в этом не находит:
– Я не совсем понимаю, что там произошло. Мне непонятно, по какой причине Эйвазов не стал подписывать протокол – тут могут быть разные варианты. Ему предъявлено два обвинения, от одного – клевета в отношении судьи – прокуратура отказалась. Вообще-то, государственный обвинитель имеет право отказаться от обвинения, если считает, что оно не подкреплено доказательствами. Изучив заключение эксперта-лингвиста, обвинитель решил, что доказательств, подтверждающих клевету в отношении судьи, нет.
– Вообще-то у Эйвазова были довольно энергичные посты, он писал о сотрудниках суда, что «Они попутали дворец правосудия с борделем», что виденное им в суде – это «Клинический случай деградации и дискредитации судебных рядов», но эксперт назвала это «мнением, выполненным в форме утверждения».
– Вот именно – оценочное суждение не может быть клеветой, клевета – это утверждение о фактах. Так что с учетом такого заключения экспертизы гособвинитель и отказался от обвинения. Значит, обвинение было необоснованным – и уголовное дело в этой части придется прекратить. А по поводу оказания воспрепятствования правосудию будет вынесен приговор. Я не знаю подробностей этого дела, но сомневаюсь, что неподписание протокола может быть воспрепятствованием правосудию. Видимо, Эйвазов изначально не успел этот протокол вовремя изготовить – это часто бывает, секретари просто не успевают сделать эту работу к нужному сроку. Но тут неважно, каким числом протокол подписан – важно, когда он предоставлен сторонами для ознакомления. Ведь все сроки для подачи замечаний начинают течь с момента его предоставления сторонам. И почему Эйвазов в принципе отказался его подписывать – этот вопрос прежде всего к нему самому. Протокол же касался дела депутата Кунгурова, обвинявшегося в покушении на мошенничество в крупном размере, и Кунгуров потом ссылался на неподписанный протокол как на основание для отмены ему обвинительного приговора. Уж не знаю, как Городской суд выкрутился и не стал отменять приговор, несмотря на отсутствие подписанного секретарем суда протокола, что, в общем, делает приговор недействительным. Возможно, Кунгуров на это и рассчитывал – что Эйвазов не подпишет протокол и приговор отменят по формальному основанию. А уголовно-процессуальный кодекс не содержит никакого механизма замены подписи не подписавшего протокол секретаря судебного заседания.
– Эйвазов писал, что боится уголовной ответственности за подписание протокола задним числом.
– Но он все равно попал под суд. Знаете, я не склонен считать его символом честности сотрудников аппарата судов. Он проработал всего пару месяцев, его обвинения в адрес судьи Керро все могут почитать и оценить, они выглядят как обида бывшего сотрудника. Это ни в коем случае не значит, что он преступник. Воспрепятствование правосудию – это все же какие-то другие действия: вот если бы он угрожал судье и требовал от нее вынесения определенного приговора – да, тогда можно было бы об этом говорить. Но он просто отказался подписывать протокол судебного заседания, где он был секретарем и который обязан был подписать, он за это деньги получал из бюджета как сотрудник суда, но он этого не сделал. У Amnesty International свои критерии для объявления людей узниками совести, мне они непонятны, но это их право. Я не говорю, что Эйвазова нужно сажать – ни в коем случае. Из того, что я знаю, я не вижу состава преступления в его действиях. Но что это единственный честный человек в системе, который взял и остановил произвол, – этого я тоже не могу сказать. Его же не заставляли подписывать протокол, в который внесли какие-то изменения, – он просто его не подписал. На мой взгляд, в этом деле много вопросов, на которые нет ответа. Я никого ни в чем не обвиняю, но Эйвазов отказался подписывать протокол по такому серьезному делу, и на этом основании Кунгуров потом потребовал отмены приговора. Да, Эйвазов уволился из суда, но свою работу он должен был доделать. Конечно, его не надо было брать под стражу – тут нет опасности, что он окажет на кого-то давление. Да, он отказался подписать протокол – но в этом нет состава преступления, вмененного ему. Здесь действительно лакуна – непонятно, что делать судье, если секретарь не подписал протокол. Это практически сводит на нет весь судебный процесс. Да, давления на судью он не оказывал, помещать под стражу его было не за что, но это не делает его борцом за справедливость. Наше гражданское общество очень любит назначать себе таких героев – непонятно за что. Мне Эйвазов кажется очень странным персонажем. Да, дело редкое, необычное, Октябрьский суд, устроив из него вот это шоу, сам себе, безусловно, насолил, создав такого узника совести. И, конечно, судье Керро это аукнется – все будут вспоминать эту историю. Но и он тоже не становится от этого человеком в белых одеждах.
Адвокат Борис Грузд, заметив, что не очень любит говорить о делах, в которых не участвует, все же согласился прокомментировать это дело, поскольку, по его мнению, когда решается судьба человека, общественная поддержка бывает очень важна. Грузд считает, что дело Эйвазова высветило важные проблемы судебной практики, и правосудию в действительности препятствует не Эйвазов, а бюрократические условия:
– Я отношусь очень сочувственно к любому заключенному, непричастному к насилию над личностью. Я знаю о деле Александра Эйвазова только из средств массовой информации, и его объяснения о том, почему он не подписал протокол, кажутся мне вполне логичными. От него же требовали подписать протокол задним числом, а он соглашался поставить только настоящую дату. Суд это, естественно, не устраивало – это означало бы, что приговор постановлен без протокола, а это является основанием для отмены любого приговора. То есть приговор без этой подписи не имеет юридической силы. И они бросились искать Эйвазова, пришли к нему домой – подпиши! Он говорит – хорошо, но я поставлю сегодняшнюю дату, а не ту, от которой этот протокол якобы был изготовлен. Но это для них не имело смысла. Вообще сроки изготовления протоколов нарушаются сплошь и рядом – это обыденность, которая возникла из-за огромной нагрузки на секретарей. Судья ведь говорит очень быстро, и на обработку речи, идущей в таком темпе, требуется раза в 2–3 больше времени, чем она звучит в реальности. Поэтому это больная тема, особенно в уголовном производстве – что протоколы подгоняются под уже вынесенный приговор. Мне кажется, именно с этим связано активное нежелание судебного сообщества в судах общей юрисдикции использовать системы аудиопротоколирования, хотя разговоров на эту тему ведется масса, и деньги выделены, и многие суды такими системами снабжены. Но не приживается это нововведение – потому что ломает сложившуюся систему, которая так удобна. Хотя в арбитражном суде это сделать удалось. Вообще, это дело интересное – я с интересом слежу за всем, что касается судебной системы. Это корпорация закрытая, редко выплескивающая что-то в публичную сферу. Года два назад я видел где-то публикацию дневников секретаря суда, работающего в Москве: молодая девушка, очень грамотная и умная, пишет о своих буднях – какие дела они рассматривают и как – и вся подноготная, обычно скрытая от глаз, предстала в своем неприглядном свете.
– Ничего сверхъестественного я тут не вижу, правда, в последнее время такие вещи все реже и реже происходят, но вообще это нормально – когда гособвинитель видит, что доказательств мало или что событий, легших в состав преступления, не было. Этому же предшествовала экспертиза лингвиста, заключившего, что в высказываниях Эйвазова нет клеветы. Видимо, обвинителя это убедило, и чтобы не получать оправдательный приговор в этой части, он решил сам отказаться от обвинения. Это тактически грамотное решение – самим исправить ошибку.
– А неподписанный протокол является воспрепятствованием правосудию и основанием для заключения под стражу?
– На мой взгляд, нет. Разве можно воспрепятствовать отправлению правосудия законными средствами? Нет – только антиправовыми. От него требовали подписать документ, который не был изготовлен на ту дату, которая на нем указана. Для того чтобы поступить так, как поступил Эйвазов, надо обладать определенной смелостью, принципиальностью. Не думаю, что на его месте так же поступили бы многие, представляя, что за этим последует. Его же не сразу привлекли к ответственности – его сначала долго уговаривали, потом убеждали, потом угрожали, и только потом поняли, что раз ничего не действует, придется применить битье по голове чем-нибудь тяжелым. Мне кажется, он вполне может называться узником совести – он совершил смелый гражданский поступок, и если бы все госслужащие так же твердо и убежденно отстаивали букву и дух закона, мы бы просто жили в другой стране.
Правозащитник, руководитель Северо-западного филиала фонда «Русь сидящая» Динар Идрисов считает, что дело Александра Эйвазова – это расправа над неугодным бывшим сотрудником суда.
– Он закончил юридический вуз с красным дипломом и пришел работать в Октябрьский районный суд, но увидел такую реальность, что начал писать жалобы, возмущаться, выводить всю это в публичную плоскость – ну, и отношение к нему судьи Керро, под началом которой он работал, стало очевидно предвзятым. А потом ему пришлось сделать непростой гражданский выбор, когда, по его мнению, в протокол заседания по резонансному делу муниципального депутата Кунгурова были внесены изменения, не соответствующие тому, что происходило на заседании, и он это делать категорически отказался. А судья утверждала, что эти изменения верны, – с этим и связано дело о клевете. Сейчас прокурор отказался от обвинений в клевете, дело по этой части будет прекращено. Эйвазов не имел возможности сопротивляться судье Керро и, по-видимому, принял решение просто в этом не участвовать. Он так и не подписал протокола, потом заболел, потом взял учебный отпуск, связанный с учебой в магистратуре. Ни его больничный лист, ни законность отпуска, ни последующее увольнение обвинителем под сомнение не ставились, позиция обвинения состоит в том, что Эйвазов был обязан завершить протокол судебного заседания – только я не понимаю – перед тем как заболеть? Но ведь приговор был объявлен до завершения протокола заседания, который потом был завершен судьей единолично. И когда защита Кунгурова обжаловала этот приговор, Горсуд посчитал, что отсутствие подписи секретаря на протоколе не может служить основанием для отмены приговора – то есть признал, что Эйвазов, намеренно или невольно, но не воспрепятствовал правосудию. А то, что при этом он так долго находится в СИЗО – это очередное свидетельство деградации судебной системы Российской Федерации. Это месть, расправа за занятую им честную позицию. Оба обвинения, предъявленные ему, – это обвинения в преступлениях легкой или средней тяжести, не предусматривающих содержание под стражей. Его смогли посадить в СИЗО только потому, что следствие заявило, что он скрывается. Но факты говорят о том, что обвинение ему предъявлено не было, он не был допрошен ни как свидетель, ни как обвиняемый, об уголовном деле ему не сообщили, и он уехал в Сочи, где его нашла оперативно-следственная группа и доставила в Петербург. Ходатайство о заключении его под стражу опиралось именно на то, что он скрывается от следствия, но эта позиция – очень шаткая. И оставили его в СИЗО после 6 месяцев тоже совершенно незаконно – то есть законностью в этом деле не пахнет нигде вообще. То, что от обвинений в клевете отказались, – это хорошо. Прокурор теперь просит назначить ему наказание в год лишения свободы – то есть фактически по отбытому сроку, такое поведение гособвинения косвенно указывает на признание недоказанности вины и открывает перспективу для назначения условного наказания, которое в России по сути является оправданием. Возможно даже, я думаю, назначение штрафа с освобождением от судимости – и судебная система при этом сохраняет лицо.
– То есть вы теперь надеетесь на лучшее?
– Я думаю, Эйвазов скоро окажется на свободе – и выйдет он правозащитником и непримиримым противником нынешней российской судебной системы. Ему пришлось пройти через испытания не только лишением свободы, но и лишением собственных иллюзий, которые у него были по окончании вуза насчет законности и справедливости суда.
По мнению Динара Идрисова, сначала Александр Эйвазов относился к нарушениям, с которыми столкнулся, как к частному случаю, но теперь он понял, что это система, которую нужно не просто улучшать, а сносить и менять на новую.
Как приятную неожиданность воспринял отказ обвинителя от части обвинений руководитель «Команды 29» Иван Павлов, написавший об этом на своей странице в Фейсбуке: «Такое бывает редко. И надо отдать должное прокурору, который совершил смелый по нынешним временам поступок – признал ошибку следствия. Суд прекратил в этой части уголовное преследование за отсутствием в его действиях Александра состава преступления, а также (барабанная дробь…) признал за ним право на реабилитацию!!!» Иван Павлов указывает также на то, что теперь у защиты Эйвазова отпала необходимость защищать его от значительного объема претензий.
Следующее заседание по делу Александра Эйвазова назначено на 5 июля.
Источник — Радио Свобода
