Речь в защиту Льва Пономарева в Московском городском суде
По делу вынесено незаконное решение. Не просто незаконное – содержащее все признаки заведомой незаконности. Вы огласили обвинение, по которому осужден Лев Александрович Пономарев. Огласили его правильно. Но я привлекаю ваше внимание к тому, что точное оглашение текста этого обвинения подчеркивает искаженное изложение фактов в постановлении судьи Гордеева. В чем обвиняется Пономарев? Что он такого-то числа в такое-то время… цитирую: «На своей странице интернета осуществил призывы к участию неопределенного круга граждан в публичном мероприятии, не согласованном с органами исполнительной власти Москвы». Мягко говоря, это искажение действительного события. А если откровенно – ложное. Потому что Лев Александрович Пономарев якобы осуществил призывы, как старается убедить всех, в том числе и вышестоящие инстанции, судья Гордеев, не путем размещения от своего имени какого-то поста, а путем перепоста информации, сообщенной в Сети другими лицами. Понятия «репост» судья Гордеев в своем постановлении, за исключением единственного абзаца, который я затем процитирую, старательно избегает. Как мантра повторяется на протяжении четырех с половиной страниц: «Осуществил призывы, осуществил призывы, осуществил призывы» без всякой попытки это раскрыть. Поскольку перед нами перепост, что должен был сделать суд в первую очередь? Он обязан был проанализировать содержание первичного поста, который осуществили другие лица, узреть там призывы и затем попытаться обосновать, что его репост тоже образует правонарушение. Отсутствует даже попытка такого исследования. Взамен нам преподносится полицейская переписка – рапорты, справки, протоколы, в частности «протокол о доставлении Пономарева для составления протокола», который, оказывается, служит доказательством его виновности. Правда, оригинальное обоснование вины. А вот о содержании самого первичного поста из судебного акта узнать нельзя, ибо его текст там попросту отсутствует.
И не случайно. Потому как призывов к участию в несогласованном публичном мероприятии текст, перепостированный Пономаревым, не содержит. И поскольку судья Гордеев не выполнил своей прямой обязанности исследовать и оценить главное, а по существу – единственное доказательство по данному делу, я вынужден принять бремя доказывания на себя…
Так вот, берусь утверждать, что содержание, подпадающее под вменяемое Пономареву правонарушение, в перепостированном им тексте отсутствует.
Этот пост изложен от имени четырех человек, родителей молодых людей, обвиняемых по уголовным делам, расследуемым Федеральной службой безопасности, которые были организаторами публичного мероприятия вместе с Львом Пономаревым. Ими было подано уведомление о проведении акции в виде шествия от станции метро «Тургеневская» до «Лубянской площади». Акцию не согласовали. По этой причине они пишут:
«Друзья, спасибо вам огромное за поддержку. Мы оказались в такой ситуации, когда акцию “За ваших и наших детей: шествие в защиту нового поколения”, намеченную на 28 октября, нам незаконно не согласовали. Но значительное количество людей, которые поддерживали нас все это время, ходили в суды, на “Марш матерей”, откликнулись на нашу инициативу о проведении акции и намерены выйти на Лубянскую площадь. Мы не можем оставаться дома 28 октября. Власти уже успели предупредить нас об ответственности за проведение акции без согласования, но что делать с ответственностью за все происходящее в нашей стране? За судьбы наших детей и всех тех, кто попадет в такую же беду завтра? 28 октября мы выйдем на прогулку – общественный сход без плакатов и лозунгов – и намерены присутствовать на Лубянской площади с 14 до 16 часов. В такой форме акция будет абсолютно законной. Мы просим тех, кто намерен выйти вместе с нами, не приносить с собой флаги, ничего не скандировать, не перекрывать дорог, чтобы не подвергать никого напрасному риску. В этом случае у властей не будет лишнего повода для задержания. Дела “Нового величия” и “Сети” должны быть прекращены».
Где тут призывы? Призыв – это некое обращение в краткой форме к другим, просьба, чтобы они поступили определенным образом. А здесь информация, что намеченная на конкретную дату публичная акция властями не согласована, и оповещение: мы, то есть четверо организаторов, не останемся дома и выйдем на Лубянскую площадь. Речь идет о них самих и больше ни о ком: «мы оказались в такой ситуации, мы не можем оставаться дома, мы выйдем». Нет здесь призывов – чистая информация.
А вот последняя фраза поста – действительно призыв. Но не к выходу на Лубянскую площадь, в ней просьба не приносить с собой флаги, не скандировать, не перекрывать дорог. И обращена она – акцентирую – к тем, «кто намерен выйти вместе с нами», то есть самим принявшим такое решение после информации об отмене запланированного шествия по причине отказа власти его согласовать. Ясно сказано: шествия не будет, если решите присоединиться к нам в новом формате – прогулке, не приносите флаги и не скандируйте речевки. Не надо насиловать русский язык – текст абсолютно прозрачен, чтобы уразуметь его содержание, не требуется помощи специалистов-лингвистов.
Так кто узрел в посте призывы к участию в несогласованном публичном мероприятии? Ведь судья Гордеев сам его содержание не оценивал. Пост не признан таковым и применительно к его создателям. Дело на них не заведено, к административной ответственности они не привлечены. Как призыв к участию в несогласованной акции текст без всякого обоснования определен в полицейском рапорте, явившемся поводом для возбуждения дела Пономарева, а судья Гордеев этот рапорт в своем постановлении просто перепостил. Одно лишь это должно влечь признание судебного решения незаконным.
Но дальше – больше.
Возвращаюсь к тому, что в обвинении не указано, что Пономарев осуществил перепост. И судья Гордеев понимает: в действиях по перепостированию состава административного правонарушения нет. Закон предусматривает ответственность за незаконные призывы к совершению несогласованных акций. Но в законе ничего не сказано об ответственности за сообщение о том, что кем-то сделаны такого рода призывы.
Административное право – публичное. Это в Гражданском кодексе РФ есть нормы, которые предусматривают ответственность за распространение сведений, порочащих репутацию. Кстати, они отнесены к невиновным правонарушениям. А в административном праве – презумпция невиновности и запрет аналогии закона.
Что делать в такой ситуации судье Гордееву? Который стремится выполнить заказ: Пономарева надо осудить. Не знаю, чей это заказ: то ли извне – всесильных спецслужб, то ли внутренний – репрессивных установок самого судьи. И для его выполнения надо обосновать, что Пономарев осуществил призывы от своего имени. Только тогда получается ст. 20.2 Кодекса об административных нарушениях. И вот на пятой странице постановления после очередной мантры «призывы» делается попытка подвести перепост под правонарушение. Процитирую:
«Факт репоста Пономаревым призыва к участию в публичном мероприятии, не согласованном с органами исполнительной власти, не свидетельствует об отсутствии в его действиях состава административного правонарушения, поскольку данный призыв опубликован как от имени самого Пономарева как организатора данного публичного мероприятия, так и от имени соорганизаторов и безусловно является призывом самого Пономарева».
Это уже фальсификация материалов дела, интеллектуальный подлог, здесь признаки преступления. Пост, в котором нет подписи Пономарева. Пономарев его перепостил, никак не комментируя, не выказывая к нему своего отношения. Даже «лайк», который сам по себе ни о чем, разумеется, не говорит, не поставил. Просто сообщает, что в сети «Интернет» после отказа власти согласовать запланированное шествие появился пост четверых организаторов об отмене этого мероприятия. Пономарев корректен, он соблюдает авторское право, приводит фамилии создателей поста. Поэтому указание в приговоре, что данный призыв опубликован и от имени Пономарева, – утверждение ложное, откровенное извращение действительности.
Свое выступление я начал с оценки постановления как содержащего признаки заведомой незаконности. Меня убеждает в этом анализ заключительного абзаца его описательно-мотивировочной части. Я обнаружил в нем техническую ошибку в форме опечатки. Процитирую этот пассаж.
«При назначении административного наказания суд учитывает обстоятельства, характер и степень общественной опасности совершенного административного правонарушения, личность виновного, в том числе его возраст и состояние здоровья, и считает необходимым назначить наказание Пономареву в виде административного ареста сроком на 25 суток». То есть всего на 5 суток меньше предельного, самого сурового наказания.
Где здесь опечатка? Полагаю, что пропущена частица «не». Вот если бы Гордеев написал, что «при назначении административного наказания суд НЕ учитывает…» все им далее перечисленные обстоятельства, то это было правдой. Смотрите, вот у нас страница третья. Там составленная сотрудниками полиции справка, которая входит в комплект документов, положенных судом в основу постановления. Вот как в ней описывается то, что произошло днем 28 октября 2018 г. на Лубянской площади:
«Собрались граждане, с которыми была проведена разъяснительная работа о недопустимости нарушения общественного порядка. Участники мероприятия общались между собой на социальные темы, вели себя спокойно, атрибутику не использовали, плакаты и транспаранты не демонстрировали… В 15:15 Пономарев Л.А. заявил участникам об окончании акции и покинул место проведения».
То есть констатируется формальное нарушение – несогласованное мероприятие, не повлекшее при этом каких-либо вредных последствий. Пономареву назначено самое суровое из предусмотренных ч. 8 ст. 20.2 Кодекса альтернативных наказаний – административный арест в 25 суток, ненамного меньше верхнего предела в 30.
Пономарев не юный. Ему 77 лет. Это выдающийся отечественный правозащитник и общественный деятель. Больше трех десятилетий отстаивает права и законные интересы сограждан. Это соратник академика Андрея Сахарова. Был депутатом Верховного Совета РСФСР. Он возглавляет видные правозащитные организации. Ему 77 лет, больное сердце, год назад перенес инфаркт.
Интересно, как бы Гордеев индивидуализировал ответственность, если бы действия собравшихся создали помехи в движении пешеходов и транспорта, затруднили доступ граждан к жилым помещениям или объектам социальной инфраструктуры либо повлекли причинение вреда здоровью человека или имуществу, а Пономарев был бы здоровым молодым битком с судимостью? Ведь судья почти исчерпал возможности учесть отягчающие ответственность обстоятельства. Или в его глазах таковыми являются правозащитная деятельность и пожилой возраст?
Объяснение несообразного наказания Пономареву, думаю, иное. Гордеев понимает, что осуждает невиновного человека, и боится отмены своего неправосудного решения. Он трусит. А трусость может быть действенной, только будучи жестокой. И эта жестокость окончательно склоняет меня к убеждению в заказном характере данного дела.
Постановление незаконное и аморальное, это дискредитация правосудия. Оно подлежит отмене, а дело – прекращению.
