Школа и репрессии. За что выпускников гимназии лишили стипендий
Двум выпускникам Второй Петербургской гимназии не выдали стипендии за победы на олимпиадах из-за того, что эти молодые люди участвовали в протестных акциях. Правозащитники отмечают, что это не единичный случай – преподавателей российских школ и вузов практически заставляют давить на учащихся и любыми способами препятствовать их участию в акциях оппозиции.
25 июня во Второй Петербургской гимназии проходило вручение аттестатов об окончании 11 классов. На церемонии также награждали за спортивные успехи и отличную учебу. Кроме того, было решено выдать 21 стипендию размером в 1000 рублей за победу на олимпиадах по различным предметам. Для ее получения надо было удачно выступить на районном или региональном уровне предметной олимпиады, иметь отличную оценку по этому предмету и «уважительно относиться к уставу гимназии и ее традициям». Тимофей Макаренко и Валентин Хорошенин – выпускники лингвистического класса, Тимофей имел право на получение одной стипендии – по обществознанию, а Валентин – целых четырех: по французскому и английскому языкам, истории и географии.
Тем не менее молодые люди, к их удивлению, не получили ни одной стипендии. Они даже не сразу поняли, в чем дело, и только когда увидели, что награды получают ребята, которые даже не прошли на региональный уровень, а их фамилий все не называют, они забеспокоились. Валентин и Тимофей стали выяснять причину, по которой их обошли наградами, тогда им объяснили: решение было принято в связи с тем, что гимназия была поставлена в известность об активной оппозиционной деятельности обоих выпускников. Действительно, оба они являются активистами движения «Весна» и участвуют в его акциях. Хотя, по словам Валентина Хорошенина, он выполнил все требования, необходимые для получения стипендии:
– Надо было пройти на региональный этап Всероссийской олимпиады школьников по предмету или предметам, как в моем случае, и иметь пятерку в полугодии и в году. Все эти условия у меня выполнены, но я столкнулся с такой проблемой, что гимназия может самостоятельно решать, кому давать эту стипендию, а кому не давать – руководствуясь, допустим, тем, соответствует ли ученик имиджу гимназиста, не порочит ли он честь своего учебного заведения. А я, как выяснилось, его и опозорил. Я состою на учете в комиссии по делам несовершеннолетних из-за того, что 19 января 2018 года был задержан и получил наказание по статье 37.1 Кодекса благоустройства Петербурга за расклейку информационных носителей в неположенных местах.
Листовки за Навального клеил – но это следствие так считает. На самом деле у меня и листовок-то не было, они были у других, а у меня был баллончик с краской – мы портили билборды с призывами идти на выборы. Меня тогда просто вызвали к завучу, сказали: будь аккуратнее, это дело твое, и я даже удивился, что такой мягкий подход в нашей Второй гимназии. Еще немного побеседовали с директором, никто меня не ругал, как во многих школах делается, и я думал, что эта история подходит к концу, ведь с тех пор меня больше не задерживали. И вот заканчивается 11-й класс, у нас выпускной, выдают аттестаты, а заодно грамоты и стипендии, больше 20 человек их получали. Грамот меня никто не лишил, они мне сейчас помогли при поступлении в Высшую школу экономики, дополнительные баллы за них начислили. Но меня оставили без стипендии.
– Вам обидно?
– Да, но не из-за денег. Это вопрос принципиальный, хотелось, чтобы меня чествовали, как и других, а мне просто вложили в аттестат эти грамоты, никто меня не вызывал, не хвалил за успехи, меня просто пропустили при оглашении списка олимпиадников. И я не один такой – у моего одноклассника такая же проблема, он победитель по обществознанию. Я подошел к своему классному руководителю и выяснил, что на педсовете решали, как с нами быть. И классный руководитель предлагал выдать мне стипендии, потому что я хорошо учусь, у меня только четыре четверки, остальные пятерки. Но завуч и директор были непреклонны и решили меня наказать. Мнения учителей разделились – кто-то поддержал завуча и директора, а остальные говорили, что выдать стипендии надо, раз человек хорошо учится и проблем с дисциплиной не имеет – а что еще в школе надо? А то, что за рамками учебного заведения происходит, школы уже не касается – и я так считаю, и эти учителя тоже.
И еще интересный момент: у меня в деле написано, что я расклеивал листовки с призывом идти на митинг «Забастовка избирателей». А есть дети, которые тоже стоят на учете в комиссии по делам несовершеннолетних, но у них статьи, не связанные с политикой – допустим, распитие алкоголя в публичных местах. И такие люди потом получают стипендии. В общем, я узнал другую сторону гимназии – что есть такие люди, которые говорят: не будем тебя наказывать, а потом оказывается все наоборот. Разбираться из-за четырех тысяч мне не хочется, но гимназия себя не лучшим образом зарекомендовала, мне с этими людьми просто неприятно иметь дело. Я все это пережил и не особенно обиделся, просто мне еще нужно будет идти в эту гимназию за характеристикой для комиссии по делам несовершеннолетних – как бы они там еще чего-нибудь такого не написали. У меня просто было как раз еще одно задержание за акцию «Забивака» 3 июля. Одну характеристику, вполне приличную, мне составлял классный руководитель, а новую будет составлять завуч, и тут большой вопрос, что они там напишут.
Акция в Санкт-Петербурге 3 июля
Одноклассник Валентина Хорошенина Тимофей Макаренко узнал о стипендиях прямо на выпускном вечере и сразу понял, что он должен ее получить, потому что олимпиаду по обществознанию он написал лучше всех в школе:
– Но вот стали вызывать призеров, и вдруг я слышу фамилии людей, которые вообще не выходили на региональный уровень. И когда я понял, что меня пропустили, у меня в голове сначала всплыло, как шутка – что это из-за митингов. Я даже пошутил про это тихонько – думал, этого не может быть. А потом стал все серьезнее об этом думать, и когда я подошел и спросил об этом учителей, мне так и сказали: да, я и Валя лишены стипендий за участие в протестах, школа не хотела иметь проблем, что-то в этом духе. Я подумал: ведь для стипендий, как и для награждений золотых медалистов, специальный приказ направляется в министерство образования или куда-то еще, и они просто не хотели, чтобы наши фамилии там фигурировали. Мне этого никто не говорил – это просто мое логическое объяснение.
– Тимофей, а у вас раньше не было неприятностей из-за вашего активизма?
– Когда я пришел в школу после акции «Он нам не царь», проходившей 5 мая, меня сразу позвали к директору, и я увидел фотографию своего задержания – я даже в интернете ее еще не находил, а у них она уже была. Со мной провели беседу, но и меня тоже внимательно выслушали, поэтому я подумал, что все будет хорошо. Я нормально поговорил с директором, а потом вон как все обернулось. Я вообще-то и раньше участвовал в акциях, но проблемы у меня были только после акции 5 мая, а у Вали было такое несколько раз по поводу задержаний на разных акциях «Весны».
– А как ваши родители относятся к вашему активизму?
– Настороженно. То есть они меня поддерживают, но очень переживают за мою безопасность, за то, чтобы я не сидел 15 суток, потому что мне вот только что исполнилось 18 лет, и теперь уже последствия за участие в акциях могут быть серьезные. В общем, поддерживают, но переживают.
– После этой истории вы будете продолжать участвовать в протестных акциях?
– Я не планирую останавливаться.
– А когда вы поняли, что вас лишили стипендии, какие чувства вы испытали по отношению к школе, к учителям?
– Во-первых, я очень разозлился, а, во-вторых, это был удар по моему школьному патриотизму – я же всегда гордился, что учусь во Второй гимназии! И неприятно было потом на выпускном вечере, я всегда был таким оголтелым патриотом школы, а это событие меня как будто ударило. У меня всегда были очень хорошие отношения с учителями и даже с администрацией, я учился хорошо, и с дисциплиной никогда проблем не было. А тут, когда я слушал их объяснения – в их словах все время как будто сквозило «ничего личного». То есть они этого не говорили, но все время казалось, что вот-вот скажут. Я думаю, что с их стороны это просто страх, они побоялись написать наши фамилии в списке на выдачу стипендий, хотя никакого такого закона нет, чтобы не выдавать стипендий таким, как мы. Тем более, несмотря на задержание, я не стоял на учете в комиссии по делам несовершеннолетних. То есть они просто испугались огласки, что у нас в школе учатся такие оппозиционеры. И я понял, что нарушение прав может случиться везде, независимо от статуса школы.
– Какие у вас дальнейшие планы на жизнь? Учиться здесь, уехать?
– Один из вариантов, действительно, переезд в Финляндию. Очень не хотелось бы уезжать из России, но, возможно, придется, даже не из политических, а из карьерных соображений. Кто занимался активизмом последний год, как я, тот будет продолжать на благо России, никаких оснований прекращать нет. Но просто не исключено, что ради перспектив обучения придется переехать в Европу. Про техническое образование я говорить не могу, а вот хорошего гуманитарного (это мое мнение) в России нет, как и особых перспектив в отношении трудоустройства. Я понимаю, что и это тоже следствие авторитарного режима политики, который установился в стране. Единственный вуз, который меня устраивает в России и куда я, возможно, пойду, – это «Вышка» (Высшая школа экономики – РС), на политологию. Этот вариант я, естественно, рассматриваю.
Пресс-секретарь движения «Весна» Богдан Литвин говорит, что случаи Валентина Хорошенина и Тимофея Макаренко нельзя считать единичными:
– Насколько мне известно, после акции 5 мая разные неприятные истории были с более старшими активистами, нашими сторонниками, с теми, кто учится в Петербургском университете. Их вызывали на специальное непонятное собрание, где им объясняли, что они позорят честь университета. Со школьниками тоже бывает, что попадаются неадекватные учителя, которые неадекватно себя ведут. Я сам после 5 мая был на несколько суток ограничен в свободе, так что я не все знаю, но о таких вещах я слышал. У нас есть практика давления на активистов в учебных заведениях, в школе могут вызвать к директору, в университете – на этическую комиссию. В большей степени эта проблема касается СПбГУ, там руководство относится очень нервно к тому, что студенты участвуют в протестах. В школах давят на родителей, могут поставить на учет в комиссии по делам несовершеннолетних.
Одна наша активистка рассказывает – только просит не называть ее имени, – что после ее задержания ее учитель обществознания начал на нее коситься и говорить что-то в том духе: главное – не быть революционером. Я помню, как обсуждалась проблема, что после первых митингов Навального школам дали директиву работать с протестной волной молодежи. Но мне кажется, эта форма давления на школьников привела только к обратному эффекту, потому что младшее поколение выросло в эпоху интернета и социальных сетей, и они хотят больше искренности и правды, в том числе, потому что им легче проверять информацию. Они легко разочаровываются, если им врут, и поэтому попытка им врать и преследовать их за то, что никаким преступлением не является, приведет только к росту популярности в их среде протестных, демократических идей. Это похоже на рассказы тех, кто вырос в советское время, о том, что преподавание научного коммунизма только усиливало антисоветские настроения.
Совместные акции с «Весной» часто проводит петербургское отделение движения «Открытая Россия», пресс-секретарь движения Наталия Грязневич не удивлена происшедшему со вчерашними школьниками:
– Мы с «Весной» очень дружим. Это талантливые и яркие активисты, и та их политическая активность, которая так не нравится учителям, на самом деле – это показатель их высокой сознательности. Они, еще фактически дети, задумываются, в какой стране им дальше жить, беспокоятся по поводу тех проблем, которые есть в государстве. Я бы за это, наоборот, поощряла, а ребят наказывают, и очень обидно, что в этом участвуют учителя, которые должны заниматься совершенно другими вещами. Они фактически закрепляют практику политических репрессий в отношении молодежи. То есть молодежи четко указывают: вы можете пить, курить, делать все, что хотите, за это вам ничего не будет.
Но если вы позволите себе какую-то политическую деятельность, расходящуюся с главной линией государства, того мы будем репрессировать и по мелочи, и по-крупному. Это, конечно, позор, об этой истории надо обязательно рассказывать. Я понимаю, когда речь идет о чиновниках, у которых уже профессиональная деформация и потеря связи с реальностью. Но ужасно, когда это делают учителя, которые все время занимаются детьми и которые должны обучать их понятию свободы, критическому мышлению, элементарной порядочности, – а они участвуют в таком позорном деле. Можно не удивляться, почему они потом, работая в избирательных комиссиях, фальсифицируют выборы. Такая вот деградация системы образования. Поэтому неудивительно, что 30 процентов российской молодежи мечтает уехать за границу, ведь они видят на каждом шагу, что в отечестве свободомыслие не поощряется.
Правозащитник, координатор Группы помощи задержанным Александра Крыленкова считает, что такая форма давления на активистов – это не новость.
– Мы знаем и преподавателей, которых увольняли за их политическую позицию – как из школ, так и из университетов, знаем и о формах давления через работу: иногда сотрудники правоохранительных органов приходят к людям на работу и проводят с ними беседы, так, чтобы видели коллеги и начальство. И очень часто это не телефонное право, когда кто-то, например, из Центра «Э» звонит на предприятие и требует: увольте такого-то. Это бывает, но очень редко. Как правило, это инициатива самих руководителей учреждений, директоров – как бы чего не вышло. Руководители на всякий случай пытаются сохранить политическое лицо. А что касается школ, то все это еще ложится на общую атмосферу – были ведь несколько раз предупреждения студентов и школьников, чтобы они не ходили на митинги, принято было назначать экзамены или дни здоровья с обязательной явкой на дни, в которые проводятся протестные акции.
Причем это делается со всякими подробностями – если не придешь на экзамен, не будет пересдачи, а если будет пересдача, то не будет пятерки, и прочее в том же роде. И похоже, что все эти проработки в учебных заведениях проходили по вертикали – распоряжения спускались в школы из РОНО. Этот вывод можно сделать из того, что, например, много школ одного района или города проводили одни и те же разговоры с учениками. И хотя доказательств нет, никакой такой бумаги не существует, но можно предположить, что это бывает по разнарядке. И именно это позволяет учителям и директорам школ считать, что участие в акциях – это прямо такое страшное преступление, что должны наступать последствия. И они все время опасаются давления.
Еще важно, что у нас учителя и директора школ несвободны в своих решениях. Они должны согласовывать с РОНО каждый шаг, каждую фразу, за ними постоянный контроль, они вынуждены все время думать, как бы самим не получить по голове. То есть они все время вынуждены лавировать между тем, что положено по закону, и тем, что от них требует РОНО. И очень мало кто может постоять за себя в условиях такого давления. Все это вместе приводит к таким вот случаям, как с этими выпускниками. И тут не похоже, что кто-то сверху пришел и сказал: вот этим двоим стипендий не давать.
Нет, за этим стоит вот этот набор действий: давление в университетах и по месту работы, постоянный контроль школы со стороны РОНО и запрос такого рода, что, мол, делайте, что хотите, но сделайте так, чтобы дети не ходили на митинги. И тут уж каждая школа извращается как может: кто экзамен назначит, кто день здоровья, кто просто беседы проводит, классные часы. Да, еще было хождение по школам сотрудников Центра «Э» для работы с подростками. Были случаи, когда «эшники» разговаривали с детьми об их участии в массовых мероприятиях прямо в кабинете директора, без родителей, что незаконно. Видимо, все это вместе создало фон – вот директор гимназии и приняла такое решение насчет двух выпускников.
Источник Радио Свобода
