«Так заехать очень просто». Размышления бывшего следователя МВД об оперативниках, адвокатах, прокурорах и коллегах

Оперативники

Почему на них бесполезно жаловаться — «Для следствия палки нет» — Какой процент заключенных сидит без вины — Дурная слава 6-й ОРЧ по СВАО — Странное дело адвоката Маркина — «Если ты отпустишь задержанного, сначала все спросят, сколько взял денег» — УСБ против адвокатов — Доверчивый следователь, отказное и 500 тысяч рублей

Все упирается в оперативников, а они часто занимаются провокациями. Не то, чтобы они хотели, но палочную систему никто не отменял, и самый популярный способ — через наркотики. Вот пример: опера сами берут наркотики, делают закладку, просят своего агента, какого-нибудь наркомана, с ними поработать. Тот находит местного забулдыгу, с которым постоянно пьет, и говорит: «У меня тут закладка лежит, пойдем поищем», ведет его туда, бедняга находит закладку, не успевает сделать и трех шагов — и все.

По сути, это провокация, так не должно быть. А что следствие? Агента никто не может найти, задержанный только знает, что его зовут Дима или Петя. Даешь операм поручение искать этого Диму-Петю, они, естественно, не находят — много Петь в Москве. Я хочу что-то большее от них, сам же я не буду искать — я не опер. А он не ведет мне свидетеля, пишет: все обыскал, всех проверил, камеры посмотрел и ничего не нашел. Хоть ты тресни. Задержанный говорит — ну да, я взял. И он же реально взял, правда. Все говорят, что не знали, что берут наркотики, но тут уж… Арестовали, посадили, осудили.

И как на оперов воздействовать? Только кажется, что есть куда жаловаться. На самом деле, вот опера, вот у них начальник розыска, над ним — начальник всего отдела. Начальник розыска — это такой же их пацан, если к нему прийти, он скажет: «Ой, да хорош, иди уже». Если прийти к начальнику всей конторы, он, в принципе, то же самое ответит: «Ну что тебе надо? Ладно, я им скажу, все, иди отсюда»

Просто ведь для следствия палки нет, мы — немного отдельная структура. Начальник ОВД и опера — полиция, а следователи — юстиция. Да, мы в составе МВД, зарплата от них, но мы формально независимые.

Мне начальник конторы — не начальник ОВД, [а] начальник следствия, а у него [начальник] — в округе, и дальше по цепочке. Это такая неуклюжая попытка сделать так, чтобы полиция не могла на нас воздействовать своими палками, потому что палки им нужны, а не нам, но получается все наоборот. В управление собственной безопасности по округу писать тоже бессмысленно, они без начальника округа не могут проводить ОРМ, и один черт, все придет туда. В УСБ главка этим заниматься не будут, они спустят в округ, оставят себе только что-то интересное вроде взяток.

И отпустить задержанного, если что, не дадут. Вообще, редко такое бывает, чтобы дым без огня. Думаю, процентов 80% сидят все-таки за дело, оставшиеся — это по политическим делам или непонятные истории с операми. Вот как с адвокатом Андреем Маркиным* — там тоже все сидят, и понимают, что все очень плохо, и проще бы отпустить, но если ты отпустишь, сначала все спросят, кто сколько взял денег — никто не поверит, что просто так. Отпустив, ты подставляешь всех.

Вот опера 6-й оперативно-розыскной части по СВАО — на их счету не первый адвокат и не первый сотрудник полиции, они этим славятся. Причем это не УСБ, обычные опера с округа, но почему-то у них регулярно то адвокаты заезжают, то менты. И в случае с адвокатом следователь, который сейчас это дело ведет, не может понять, УСБ — тоже не может, и я не могу понять.

В этом деле вообще никто не знает, где был адвокат. В ресторане его не было, туда поехал посредник, но это не противозаконно. Посреднику, насколько я понимаю, начали совать деньги. Но зачем брать? Нормальный адвокат, это уже практика, не берет деньги втупую, можно ведь заключить соглашение. Да, оно стоит пятьсот тысяч, а что дальше? Я так понимаю, посредник сказал — ребята, мне не надо деньги, езжайте в офис к адвокату, вам все по кассе пробьют, и стал уходить. Опера понимают, что все обламывается, тупо его ластают и засовывают деньги.

Вообще, часто адвокат сам лично едет на встречу с человеком, по сути — за взяткой, мне сотрудники УСБ рассказывали, это нормальная практика, когда следак через адвоката говорит — бери с него миллион. Адвокат приезжает к человеку, а тот уже сходил в УСБ, и деньги меченые. Человек ему деньги, а адвокат достает соглашение, и все, опера этот материал собирали, направляли в [Следственный] комитет, и там таких отказных (постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. — МЗ) — сотни, потому что в чем преступление? Да, деньги, но вот соглашение. Конечно, есть тупые адвокаты, которые без соглашения действительно берут — или они смелые, но это редко бывает. Так ежедневно по всей России сотнями берут, а новости появляются редко. Бывают случаи, когда слишком сильно доверяют: кажется, знает человека, какой-то друг подруги, приходит и берет — а он уже друг не подруги, а уэсбэшника.

А за полгода до адвоката эти же опера пришли к следователю и сказали: у тебя отказной есть? Он говорит — есть. Они говорят — подожди, мы уже со всеми договорились, тебе за этот отказной 500 тысяч заплатят, просто съезди и возьми. Логика: был отказной материал, потому что скользкое дело, опера об этом прознали и решили: а как же так, отказной и бесплатно? Видимо, решили втупую подставить, сказали — зачем тебе это делать бесплатно? Сказали, куда приехать, следователь взял 500 тысяч, и прямо на месте его те же опера и скрутили.

Следователи

«Много способов взять» — Гражданка или уголовка? Цена вопроса — Дело за 10% — Коррупция и доверие: почему кидать людей, у которых берешь деньги, глупо и опасно — Мошенничество и ДТП, скользкие статьи — Как видеорегистраторы и интернет изменили рынок коррупции на дорогах — Меры пресечения, статьи УК, дети и другие предметы купли-продажи — «Нет уже тех следователей», которые брали в 20 раз больше и не боялись диктофонов — Казус «Додо-пиццы» — Висяки —«Когда дел много, они тупо лежат»— Карьерный рост и его потолок — Как начальник пытался посадить невиновного моими руками

Взятки всю жизнь несли, как же без этого. У следователей много способов взять. Самый первый этап, особенно по экономическим делам — когда опера из ОБЭП приносят материалы по экономике, они всегда граничат: это гражданско-правовые отношения или уголовное дело? Потому что это экономика — какая-то фирма заключила сто договоров и что-то там не выполнила. Ну почему это уголовка сразу? Вполне может быть и гражданка. И вот, чтобы следствие усмотрело здесь уголовку, можно взять денег с оперов — они пусть где хотят, там и берут. Допустим, усматривается мошенничество на 30 млн рублей. Соответственно, уже где-то есть некие потерпевшие. Операм говорят: 30 млн вернутся людям, давайте 10% и будет возбуд (постановление о возбуждении уголовного дела — МЗ). Либо это гражданско-правовые отношения, судитесь как хотите — хоть в арбитраже, хоть где угодно.

Есть, конечно, и откровенные уголовные дела — но есть и заказные, без этого никуда. Дело за процент возбуждается — я слышал про 10%, но никто не обещает, что кого-то привлекут, потому что прокуратура может отменить дело. Хотя и это от честности зависит — нормальные люди, если отменят в прокуратуре, все вернут и скажут: «Ну, не получилось». Но есть и уроды, которые кидают людей. Но это опасно: когда-нибудь кто-нибудь пожалуется, и все. Когда люди от тебя уходят довольные, они не жалуются, а они ведь могут и очень много денег дать, и уйти довольными.

Мошенничество — вообще очень скользкий состав. Тут следователь захочет — усмотрит, не захочет — не усмотрит, и будет прав в обоих случаях. Это просто такая статья идиотская — если бы у нас ее в законодательстве сделали умнее, было бы сложнее, а сейчас написано непонятно что — как хочешь, так и крути. Еще более скользкие преступления — это ДТП. Их очень много, и от них не застрахован никто. При желании следователя можно 95% дел развернуть: таким образом назначить автотехническую экспертизу, провести там проверку показаний на месте, следственный эксперимент таким хитрым образом провести, чтобы человек стал невиновным. Кроме, разве что, если человек был пьяный и продутый («продувать» — проверять на алкоголь — МЗ) — тут только внаглую материалы выкинуть, лет десять назад так можно было сделать и не париться. Раньше это считалось золотым дном, не было такого количества камер и регистраторов. А сейчас ты все развернул и перевернул, а потом через год нашел на YouTube видеозапись, и нашел не только ты, а еще и УСБ и прокурор.

Когда уже дело заведено, решается — подписка, арест, домашний арест. Стоит это в разных регионах по-разному. Ну, в Москве подписка — тысяч 300-500 рублей. Но опять же, гарантии никакой нет, только по ладошкам ударить. Но и человек тоже должен понимать, что не надо косячить, ведь и прокурор может спросить: «А как так получилось?». В плане подписки вообще от прокуратуры зависит — вот окружная прокуратура СВАО вообще не лезла, она понимает, что это хлеб, и не трогает. А Бабушкинская районная прокуратура сожрет, сорок раз спросит.

Потом уже берут на ходе следствия за квалификацию — хранение или сбыт, кража или угон, мошенничество или взятка. Если взяток нет, следователи загоняют дело по как можно более тяжкому составу. Суд не может ухудшать положение подсудимых, а улучшать — может, например — со сбыта перейти на хранение. По нашей ментовской статистике дело ушло по тяжкому составу и все круто, а в суде переквалифицировали — все равно сидит, нас это уже не касается.

Еще берут за характеризующие материалы. Когда дело в суде, там есть все эти документы — где работал, сколько детей — и судья при назначении наказания, естественно, отталкивается от этого. Наличие малолетних детей — вообще смягчающее обстоятельство, а у нас по законодательству, если предусмотрено наказание от восьми до 15, то меньше восьми дать нельзя. Но если есть смягчающее обстоятельство, то нижний предел пробивается, и пробивается неограниченно, можно хоть два ему дать. И вот у человека детей нет, а это обязанность следователя — проверить, есть ли дети, и суд это уже не будет проверять. Если есть по документам дети, то суд будет считать, что они есть. И тут цены варьируются — если наркоман, ему и за 20 тысяч ребенка продают, а если дело большое, то могут сказать — давайте миллион, а то и два.

Но вообще сейчас очень сильно все поменялось. Раньше следователь был… прямо следователь. Он и операм мог сказать: «Слышь, ты!». А сейчас нет таких. Зайдите в любой отдел, даже в мой бывший, там работают три девочки и начальник, и чего эта девочка кому скажет? Нет уже тех следователей, они все поувольнялись, потому что раньше не так много ловили. Сейчас у каждого дурака есть камера и диктофон, везде кто-то слушает. Раньше все работали, брали, много брали и хорошо себя чувствовали. А сейчас берут раз в 20 меньше, и люди, у которых способности позволяют зарабатывать больше, чем 50 тысяч в месяц зарплатой, они уходят. Ну будет за такие деньги сидеть юрист с высшим образованием и таким опытом? Столько можно в «Бургер Кинге» получать. И эти деньги на гражданке — это работа более или менее, а как следователи работают? Они там круглосуточно сидят, есть еще дежурства суточные, еще есть суды, куда ты попадаешь и можешь в час ночи оттуда выйти, а завтра опять на работу, или еще лучше — на сутки.

Остаются так себе кадры, и у каждого дел по десять с обвиняемыми, и пришлось все висяки распределить, у каждого штук по 15-20 в отделе, и это без учета всяких непонятных доследственных материалов и поручений из других регионов, которые надо исполнять. Пять лет назад мы любили приходить на работу и покурить успевали раз пятьсот, а лет десять назад вообще могли уехать на пляж всей конторой в рабочий день.

А раньше у следователя было одновременно дела три-четыре, может, пять, которые с обвиняемыми. Висяки раньше отдавали отдельным следователям — в отделе обычно есть два-три таких, которые только висяками занимаются. Это были в основном или молодые или те, кто говорили — не хочу и не буду. «Дадите мне дело с лицами, я их буду мариновать, они у меня будут в сейфе лежать, не надо». Уже в округах висяков почти нет, это ведь обычно кражи — телефона там, велосипеда. У них бывают висяки, только если дело громкое. Вот был прикол с «Додо-пиццей», это дело у меня уже в округе оказалось. Сначала это дело расследовала девочка в Южном Медведково, а потом, когда шумиха началась, они его из отдела передали в округ. Я всегда говорил, там либо конкурентная борьба, причем нелепая — я бы получше поконкурировал — либо у кого-то обострение. Но скорее обострение. Ну, я-то вменяемый и понимаю, что ребята пиццу готовят, а не оружие и наркоту возят, у них пиццерия успешная.

До того, как все поменялось, все и расследовалось быстро. На «земле» (на уровне районных отделов внутренних дел — МЗ) это обычно одно лицо, максимум — два и пара эпизодов. Они расследуются — можно и как в УПК— за два месяца. Но когда у тебя десять таких дел, это по полгода. Обычно ведь что там делать — допустим, какое-нибудь хранение [наркотиков]? Сделал экспертизу, провел ему «психушку» — дурак или нет — собрал документы и все. Еще всякие матери приходили, я с ними всегда общался, хотя можно позвонить на КПП и сказать не пропускать. Я им рассказывал, что есть в деле, адвокаты у них были, мы все обсуждали — что и почему, давал разрешения на свидания — идите и общайтесь, вам ваш сын то же самое скажет. Лично у меня совсем невиновных не было, было, что доказательств вины мало.

А когда дел много, они тупо лежат, потому что там уже дела, которым сроки выходят, догоняют. Начинаешь их хватать, потом ты на третий месяц берешь это простое дело, и выясняется, что там человек на учете состоит, и надо изымать документы через суд — это еще плюс месяц, и такой снежный ком накручивается, все в шоке. В округе проще, там меньше дел, но они более объемные. Даже если у тебя 30 эпизодов, обвиняемых все равно, ну, три — от экспертизы ничего не добавится, просто будет больше томов и эпизодов. По статистике пойдет как 30 преступлений, а работы ты выполняешь процентов на 40 больше.

Карьерный рост возможен до уровня замначальника или начальника следственного отдела округа — кто сейчас там сидит, по крайней мере в СВАО, сами там оказались, их никто не тянул сильно. Может, кто-то помог, но вообще сами. Но толку? Зарплата — тысяч девяносто у начальника и все. По уровню — это целый начальник целого округа, а зарплата вообще не соответствует никак.

И еще бывает, что коллеги подставляют. Большинство указаний дается устно, а когда что-то случается, то все удивляются: «Не, я такого не говорил! Есть письмо? Нет? Ну, ничего не знаю, ты сам это решил». Когда я работал три месяца и ничего не понимал, у меня было дело о мошенничестве, но это я уже потом догадался, что оно было заказное, и моими руками пытались этот заказ выполнить. Но не получилось просто потому, что, когда я вышел с ходатайством на арест, повезло — судья оказалась с головой и сказала: «Я с таким дерьмом делать ничего не буду». Так и сказала. И отказала, так бы чувак сидел. Расследование длилось год, и случайно наш потерпевший заезжает за мошенничество. Следственный комитет проводит у него дома обыски, находит документы из моего уголовного дела, которые я ему не давал. Старые знакомые начальника нашего следствия, видимо, пришли и сказали — вот есть человек, надо его наказать. Наверное, был разговор — давайте его закроем или стрясем денег. Видимо, денег не стрясли, решили закрыть, не получилось — ходил под подпиской.

Но самый прикол был в том, что у нашего псевдобандита даже адвокат был подсадной, его умудрились подсунуть даже не менты, а какие-то знакомые. И этот адвокат так оказывал помощь — говорил: «Блин, да, все плохо». Меня вызывали в СК и спрашивали, а почему я дело-то возбудил, я отвечал — мне начальник сказал. Начальник говорит — ничего подобного. Повезло, что следователь оказалась в адеквате и поняла, что я работал три месяца, и меня заставили все это сделать, не стала за уши притягивать.

Отношения потом были натянутые, но до последнего никто не признавался, все делали круглые глаза: «Да ладно, меня тоже обманули». Вот меня обманули, потому что я три месяца работал, а ты 20 лет проработал, тебя не обманули, все ты знал. Такие истории, думаю, есть у многих. Ведь даже опытный следователь идет к начальнику и вместе с ним любой материал проговаривает, вдвоем все объективней происходит. А когда ты молодой, тебе что говорят, то ты и делаешь. Так заехать очень было просто, я был близок к этому.

Прокуроры

Что нести на утверждение? — Тонкости этикета. Не обидеть прокурора — «Он нас может просто тупо задолбать» — Как парализовать работу ОВД

Если дело скользкое и сразу его не возбуждать, прокурор может спросить — сколько взял? У прокуроров ведь тоже статистика: мы если что-нибудь буданули (возбудили — МЗ), то все это утверждает прокурор. Когда приносят документы на подтверждение, многие следователи поступают немного недобросовестно и приносят немного не то: половину можно не донести, если есть скользкие моменты, какие-то непонятные объяснения. Или наоборот, что-нибудь лишнее принести, а потом это выкинуть на фиг. Прокурор с этим особо сделать ничего не может — он же не будет у следователя в отделе сидеть, он смотрит только, что ему приносят.

Но прокурор может отменить твой отказной материал, а потом уже отпустить человека не получится. Вот я следователь «на земле», взял и отпустил. А ведь прокурор мне все утверждал, то есть я, получается, прокурору сказал: «Ты дебил, ты ничего не понял».

Есть такая штука, как статистика, и у прокурора очень много рычагов воздействия на следователей, у суда меньше. Он нас может просто тупо задолбать. Вот «на земле», в отделах очень много висяков: приходят люди, возбуждается висяк, два месяца расследуется, приостанавливается. В день висяка три-четыре — это нормально, в месяц, ну, пусть будет сто, соответственно, за год — больше тысячи. И прокурор может каждый этот висяк отменить, и возобновить расследование, и дать по нему еще какие-нибудь указания, обязательные к исполнению. Он может их разом штук 200 отменить, заморочиться, попросить пару помощников, они трое суток посидят и по каждому делу дадут реально хорошие указания, которые придется выполнять, и это будет коллапс. В отделе настанет просто коллапс, если они по каждой краже скажут — сделайте биллинг телефонов.

Мы же не делали этого никогда, а реально, почему бы его не сделать? Телефон же есть, значит рядом были воры — ну, надо сделать биллинг и посмотреть. А чтобы его сделать, надо в суд материалы подавать, контора парализуется уже этим. Потом, прокурор ведь утверждает все дела, которые мы расследуем и передаем в суд. И в любом деле можно докопаться до запятой, он будет их возвращать на дополнительное расследование, а это — сразу выговор и минус в статистику. Просто будет находить невнятные отказные материалы и отменять их по формальным основаниям.

А по статистике это будет как отмена проходить или даже как сокрытое преступление, а это прямо очень сильно бьет по статистике. Самое главное — статистика, прокурор может очень сильно в два счета контору утопить и отправить ее на 20-е место из 20 в округе. Что делать начальнику? Бежать к прокурору, просить прощения и обещать больше так никогда не делать.

* Собеседник «Медиазоны» упоминает уголовное дело в отношении адвоката Андрея Маркина, о котором подробно писала «Новая газета». Юрист вел переговоры о защите подозреваемого в вымогательстве Мурадхана Магомедова, с которым у него был общий знакомый — Абдуразак Магомедтагиров. Однако соглашение сорвалось: как только обвиняемого отпустили из полиции, он сказал, что «поиздержался», и защитник отказался представлять его интересы. По данным газеты, после этого Магомедов позвал в ресторан Магомедтагирова и «настойчиво пытался всучить конверт с деньгами, чтобы тот передал адвокату «за работу»». Знакомый юриста деньги не взял, однако, как пишет «Новая», на выходе из ресторана оперативники 6-й оперативно-розыскной части подбросили ему конверт с 500 тысячами рублей. Молодого человека и адвоката Маркина обвинили в покушении на мошенничество (часть 3 статьи 30, часть 4 статьи 159 УК). По версии следствия, защитник требовал от обвиняемого полмиллиона рублей «под предлогом оказания юридической помощи, зная, что законные основания для привлечения Магомедова к уголовной ответственности отсутствуют». При этом уголовное дело о вымогательстве было закрыто в связи «с неустановлением лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых», хотя, по сведениям «Новой газеты», Магомедова задержали с поличным при передаче денег, а следователь ручкой исправлял протокол допроса потерпевшего. Кроме того, издание публиковало расшифровку аудиозаписи, на которой мужские голоса, предположительно —оперативников, обсуждают, как начальник отделения ОРЧ Андрей Рафеенков лично подбросил деньги Магомедтагирову.